Наука о небесных кренделях

В ней чувствуется сильный характер, цепкий ум, умение четко мыслить и решать проблемы. Я бы запуталась в стольких домах, стояла бы в аэропорту и думала: «Господи боже мой, где у меня канализация, где глицинии? А ведь у меня, кажется, есть еще бизнес, катера и яхты, или, может, сеть цветочных магазинов?» У Таты, в отличие от меня, есть биография. Тата боролась, добивалась, а я что? Родилась в Толстовском доме у мамы с папой на виду и живу, как растение мимоза в ботаническом саду. И я мысленно произносила уничижительное про себя «только он глаза откроет, ставят градусник ему, обувают, одевают и всегда, в любом часу, что попросит, то несут», и дело уже начало клониться к голубцам, как вдруг… Как вдруг я заметила, что Алена плачет. Не слезами, конечно, а так, в душе.

– Простите, Тата… Мы не говорим о недвижимости за границей, – сказала я.

Ирка-хомяк и Илья удивленно на меня посмотрели – мы не говорим о недвижимости за границей?

Они не знают об Аленином разводе из-за дома в Валенсии, никто не знает о драме Алениной жизни, кроме меня.

…– Простите, Тата, мы не говорим о недвижимости за границей, – сказала я.

– Вы не говорите о политике, – напомнила Тата.

– Да. Вот именно. О политике и о недвижимости за границей. Нельзя.

– Про Путина нельзя, про Ходорковского нельзя, про «Пусси райот» нельзя, про недвижимость за границей нельзя… давайте поговорим про свадьбу, – предложила Тата.

Милая женщина эта Тата. С опытом организационной работы.

– Что подарить детям? Кроме «бентли», конечно, «бентли» не в счет. Хочется придумать что-то особенное, на счастье.

Тата предложила подарить звезду (за пять тысяч долларов звезду назовут в честь Муры) или слона из зоопарка (его будут кормить за наш счет за то, что он будет хранителем очага).

– Я, конечно, имею в виду, что мы сами подарим детям слона на счастье, его дорого кормить, – деликатно сказала Тата. – Ну, а главный подарок, кроме «бентли» и слона, – квартира.

Тата с Игорем хотят купить детям квартиру в Толстовском доме («Мурочка будет рядом с вами. Мурочкина жизнь начнется не с угла в коммуналке», «Квартира в Толстовском доме – это хорошая инвестиция».)

– Но вы же понимаете, сейчас столько разводов… Квартиру, не в обиду Мурочке, оформим на Павлика.

Квартира? В Толстовском доме? Оформить на Павлика?… Ну нет! Я – Мамамуры. Я должна защищать Мурины интересы.

– Я не знаю, дорого ли нам кормить слона. Зависит от того, сколько он ест. Но если вы считаете, что дело того стоит, чтобы у входа в зоопарк был указатель «Слон Мура»… Слон Мура – хорошо, пусть. Но «бентли», квартира в Толстовском доме – нет. Муре это вредно. Она и без того не хочет работать. «Бентли» и роскошная квартира – для Муры яд. Приведет к интоксикации и патологическим состояниям.

Тата и Игорь Юрьевич смотрели на меня с упреком, как будто я хочу запихнуть Муру в угол. Но у Мурки есть квартира! Досталась от моей двоюродной тети, прекрасная однокомнатная на Литейном, в третьем дворе, шестой этаж без лифта, окна в стену, ванна на кухне, от нас десять минут пешком.

– Квартиры в Толстовском доме стоят около миллиона. Я имею в виду миллион долларов, а не евро. Я могу себе позволить купить детям квартиру за миллион долларов. За миллион евро, конечно, тоже… – дружески улыбнулся Игорь Юрьевич.

Все молчали. Миллион долларов как будто повис в воздухе, распространяя вокруг себя неловкость. «Богатые – это другие люди», говорил Фицджеральд. Когда человек рядом с вами так просто произносит «миллион долларов», на мгновение может показаться, что этот человек чем-то отличается от вас в лучшую сторону. Мне было настолько не по себе, что срочно понадобилось выйти в туалет – посмотреть рейтинги.

Гримасы сюжета

…– Кстати, никто не знает, почему не переиздают Гарина-Михайловского? – сказала Ирка. – Кстати, у меня еще нет твоей новой книги.

На первый взгляд ни то, ни другое не было кстати, но лишь на первый взгляд. Хомяк постарался деликатно намекнуть, что мы в своей компании обычно разговариваем о различных видах искусства, а не о миллионах долларов.

Игорь Юрьевич удивился, что я писательница, а он никогда о такой писательнице не слышал. Это было неприятно.

А Тата сказала: «Это вы?! Ваши книги лежат у меня на тумбочке в Вене, в Лондоне, в Ницце! Вы моя любимая писательница! И всех моих подруг! Странно, что я вас сразу не узнала!»

Все еще не могу привыкнуть к тому, что я чья-то любимая писательница, рр-р-рр! Но в том, что она меня не узнала, нет ничего странного: на всех обложках моя фотография со школьного выпускного бала, я там с другой прической.

Вот тут, когда интонация вечера наконец-то изменилась – Наши Новые Родственники стали такими же теплыми и любящими, как мои прекрасные друзья, – и произошел скандал.

Конечно, у меня есть психологическое объяснение этого скандала, – приведу его ниже, но прежде всего хочу сказать: со стороны Хомяка неуместно выплескивать долго копившуюся в душе обиду на близкого друга непосредственно на приеме его Новых Родственников.