Наука побеждать. Авантюра

   - Зря с ними так поступили, - говорил капитан Эстевес, командир роты гвардейских вольтижёров графа Ги. - Крепкие были ребята, настоящие вояки, а умерли, как собаки.

   Мы сидели в кабачке, расположившемся в подвальчике неказистого дома. Возвращаться сразу после казни в полковые казармы не хотелось отчаянно, особенно трезвым, поэтому я отправился гулять по городу в поисках питейного заведения. В офицерское собрание идти не хотелось тоже, там, верно, и вовсе царила зелёная тоска. Неподалёку от площади, где свершилась казнь, меня перехватили знакомые французские офицеры - капитан Жильбер и Эжен Люка, чей Двадцать четвёртый линейный полк дрался в составе дивизии генерала Леваля и понёс большие потери. С ними были и несколько испанских гвардейских офицеров, пребывавших в крайне мрачном расположении духа. Они направлялись в кабачок "Крокодил" и я присоединился к ним.

   - Решил устроить показательную казнь в стиле своего младшего брата, - сказал я. - Для поддержания, так сказать, морального духа армии. Показать, что станет с теми, кто покинет строй в бою.

   - Бред это всё! - вскричал мой знакомец ещё с Уэльвы Энрике Фернандес де Камбра, кавалер де Овандо, командир батальона гвардейских гренадер. - В чистом виде бред! Расстрелами моральный дух армии не поднимешь! Его можно только опустить ниже нижнего предела! Но где это видано, чтоб испанцы с поля боя бежали, даже ещё и от паршивых inglИs?! Этого не бывало раньше, испанская пехота с поля боя не бегала! Куда катится этот мир!

   Он одним глотком осушил стакан местной граппы, обжигающей не хуже нашего хлебного вина. Поставив его на стол перед собой с громким стуком, что было сигналом хозяину кабачка повторить. Пожилой и полный кабатчик качал головой, осуждая столь неуёмное пьянство, но спорить с саженного роста гренадером не решался. Как говориться, кости свои каждому милы.

   - Враги превозмогали нас и прежде, Овандо, - покачал головой Эстевес, - даже во времена Филиппа Второго, когда наша пехота, действительно, была непобедимой и о ней слагали легенды.

   - Превозмогали, не спорю, - сжал в могучей ладони, вновь наполненный стакан с граппой майор де Камбра, - на всякую силу всегда найдётся большая, война, в конце концов, переменчивая девка. Я не о том! - Он снова проглотил граппу и стукнул стаканом о столешницу, кабатчик уже и не отходил далеко. - Я про то, что не видело ещё солнце Испании, чтобы кастильцы и толедцы бежали, чтобы строй их рассыпался! VАlgame Dios! За что ты покарал нас, верных детей своих, espaЯol?! Отчего не лишил меня глаз, чтобы они не видели этого позора?!

   - Многие бегали с поля боя прежде, - сказал я. - Многие побегут и впредь. Войска не побегами мерить надо. - От выпитого речь моя на не родном мне французском языке стала несколько невнятной, и строить фразы было сложновато. - Под Нарвой русскую регулярную армию шведы разгромили наголову, по некоторым свидетельствам побежали, поддавшись общей панике, даже преображенцы и семёновцы. Сейчас это лейб-гвардейские полки, - зачем-то уточнил я, - лучшие солдаты всей Российской империи.

   - Ты не понимаешь, Суворов! - ещё громче закричал де Камбра. - Я уважаю тебя, ты сделал из уэльвских лавочников и ремесленников настоящих солдат, которые прославили твоё имя на всю Испанию. - Дело в том, что полк уэльвских ополченцев носил моё имя. - Но всё равно, ни один иностранец не сможет понять, что такое испанская пехота! Мы наводили ужас на всю Европу!

   - Так говорили о себе и швейцарцы, которые сейчас охраняют Папу Римского, - мрачно сказал Эстевес, - и шотландцы, служившие во французской гвардии при Бурбонах...

   - Они говорили, а мы - были лучшими!

   - Вот именно, что были! - отрезал Эстевес. - А кто мы сейчас. Нами правили немцы из Священной Римской империи, а теперь, стоило только Бонапарту захотеть, и король наш идёт к чёрту вместе с Годоем, а на трон садится августейшая задница его старшего братца!

   - С такими речами можно и жандармам загреметь, - заметил Люка.

   - Лучше сразу к Уэлсли податься! - закричал Овандо. - К этому виконту Веллингтону, или как его там! Звать нашего короля и французского императора, а заодно и всех французских солдат, Бони!

   - В дезертиры меня записываешь?! - вскочил Эстевес, хватаясь за рукоять шпаги.

   Развиться ссоре не дали мы. Люка повис на плечах у Эстевеса. А я и Жильбер одновременно бросились на поднимающегося Овандо. И хоть мы с гусаром были люди немаленькие, и силой нас Бог не обделил, однако гренадерский майор продолжал подниматься. И даже выхватить шпагу хотел, не смотря на то, что в его предплечье вцепился обеими руками капитан Жильбер.

   - Дуэль! - кричал Эстевес, которого взял в борцовский захват коренастый Люка. - Немедленно! Шпагу из ножен, bastardo!

   - Я прикончу тебя! - ревел в ответ густым от гнева басом майор Овандо. - Да отпустите же руки, monstruos! Hidalgos желают драться! Это наше исконное право!

   - Под трибунал захотели?! - орал на них капитан Жильбер.

   - Вопите громче, idiots, чтобы сюда вся жандармерия собралась! - поддерживал его Люка.