Наука удовольствия: почему мы любим то, что любим

Понравилось бы вам смотреть фильм об операции на мозге юной девушки, которая начинается с того, что кожу ее лица стягивают с черепа? Сомневаюсь. Когда психолог Джонатан Хейт и его коллеги показали такой фильм студентам, те охарактеризовали его как отвратительный, и немногие досмотрели его до конца. Фильм об обезьяне, которую избили до потери сознания, а затем извлекли ее мозг и подали его на тарелках, вызвал аналогичную реакцию.

В предыдущей главе мы рассмотрели простую теорию удовольствия от вымысла: наше сознание в какой-то мере равнодушно к тому, является ли опыт реальным. Если вы возбуждаетесь, видя реальный секс, вы будете возбуждаться, наблюдая за сексом актеров. Если вас интересуют любовь и предательство, то вас заинтересует роман, описывающий любовь и предательство. Удовольствия воображения “паразитируют” на удовольствиях реальной жизни.

Но такая теория объясняет не все. Иногда то, что в реальности было бы ужасным, скучным или навевающим тоску, чрезвычайно радует нас, когда происходит в воображении. Нам нравятся художественные произведения, которые заставляют нас плакать, преследуют нас во сне или внушают омерзение. В виртуальных мирах мы занимаемся тем, что шокировало бы нас в реальности, и наши грезы далеко не всегда симпатичны. Даже счастливых людей могут преследовать страхи. Я попробую объяснить, почему.

Лучшие истории

Поскольку истории — суррогаты реальных событий, лучшие из них те, которые позволяют забыть, что это вымысел. Многие писатели стремятся к этому. Элмор Леонард советует писателям избегать всякого “бу-бу-бу”, то есть того, что привлекает внимание к автору и отвлекает от сюжета. Ричард Райт желал “зацепить читателя так крепко, чтобы тот забыл о словах и осознавал только свою реакцию на них”.

Чтение требует от читателя усилий. В кинофильме раствориться проще. Бывает, зрители во время фильма ужасов подскакивают в кресле и закрывают лицо руками. А помните историю времен начала кинематографа, когда зрители с криками побежали к выходу из зала, увидев, как ствол пушки на экране поворачивается в их сторону? Кино — самое близкое к виртуальной реальности зрелище, и, как подчеркивал Колин Макджин, лучше всего смотреть фильмы на большом экране. Сила впечатления теряется, если вы смотрите кино по телевизору или, еще хуже, в уголке компьютерного дисплея, рядом с почтовой программой и веб-браузером.

Техника может достичь того, что единственным различием между реальностью и вымыслом будет наше явное знание о том, что есть что. А может быть, в один прекрасный день мы сможем обходиться и без этого знания. Люди начнут платить за виртуальное удовольствие, которое, подобно сну, будет восприниматься как реальность. Может быть, это происходит с вами как раз сейчас. Рене Декарт тревожился: вдруг все его впечатления фальшивы, его обманывает злокозненный демон? Или, возможно, мы лишь мозги, плавающие в резервуаре, или живем внутри Матрицы. Философ Роберт Нозик превращает эту тревогу в технологию получения удовольствия: он придумал машину виртуальной реальности, способную дать человеку иллюзию жизни, полной чрезвычайного наслаждения, и стирающую воспоминание пользователя о том, что он предпочел воспользоваться этой машиной. (Вы счастливы? Возможно, вы в машине Нозика прямо сейчас.)

Более примитивная версия: представьте, что ваши друзья наняли актеров, чтобы те погрузили вас в придуманный ими мир — в сюжет триллера или романтической комедии. Вы — главный герой, но не знаете, что это постановка. В конце вы испытаете разочарование, но процесс может быть столь же увлекательным, сколь и сама жизнь.

Но чего-то может и не хватать. Отчасти удовольствие, получаемое от книг, фильмов и так далее, требует понимания, что этот воображаемый мир создан кем-то намеренно.

Допустим, вы попадаете в странный дом. Вы заходите в гостиную и замечаете через окно на лужайке ребенка в подгузнике, спящего на одеяле. Вы подходите к окну и видите, что это вовсе не окно, а очень реалистичная картина в технике trompe I'oeiF. В этот момент происходит переключение. По мере изучения картины вы испытываете волнение: на ребенка было приятно смотреть, но теперь вас действительно захватила эта потрясающая работа. Вы

* Буквально — “обман зрения” (фр.).

переключились на другой режим оценки, имеющий более мощный источник.

Или представьте, что вы летите на самолете и случайно услышали шепот пары, сидящей по соседству. Он может быть захватывающим (“Ты пытался поцеловать ее? — Нет, но хотел. — Ублюдок”) или банальным (“Ты купил новые лампочки? — У нас есть лампочки на кухне в буфете. — Нет, нету. — Нет, есть”). Но в любом случае диалог не предназначен ни для вашего слуха, ни для чьего-либо еще. Он реален, и его притягательность в его подлинности.