Наука умирать

   — Этого поручика я уже сегодня встречал, — сказал Марков, когда появилась пара: офицер и пулемётчица. — Но что интересно, Гаврилыч, тогда он шёл с казачкой, а теперь в женский батальон проник.

   — А я его недавно с медсестрой видел. Поручик Дымников из 3-й роты.

Поручик и пулемётчица, поравнявшись, отдали честь, она улыбалась, он уставился на генерала ничего не выражающими круглыми светлыми глазами. Молодой человек с очень правильным лицом. Таких изображают на пояснительных рисунках к положениям воинского устава. Женщины, наверное, считают его красавцем.

Потом генерал сказал:

   — Значит, донжуанит этот Дымников. В моём полку, лицо знакомо, а что-то я его почти никогда не вижу. Как он в бою?

   — Вперёд не лезет, но и не отстаёт. В расстрелах не участвует. Кутепов его ценит. А мы, Сергей Леонидович, в гости не к той девушке идём, с которой поручик разгуливает?

   — Мы идём ко всем. А там разберёмся.

Выступив 18-го поздно вечером, армия шла всю ночь и половину дня, пройдя более 40 километров, достигла цели — станицы Усть-Лабинской, где её ожидали красные, войска Сорокина начали атаковать армию уже с рассвета. Арьергард — Партизанский полк под командованием полковника Богаевского[33] с трудом защищал громоздкий медленный обоз. В так называемом полку всего 400 человек, в обозе — 500 тяжелораненых, сутками мучающихся под открытым небом без перевязок, без лекарств, умирающих От заражения крови, с ужасом прислушивающихся к звукам боя, сжимающих под одеялом револьвер, чтобы вовремя покончить с собой.

К середине дня армия оказалась в кольце диаметром 4—5 километров. Чтобы спастись, надо было удержать нападающих с тыла и разбить преграждающих путь к Усть-Лабинской и к мосту через Кубань на южной окраине станицы. В этот один из тяжелейших моментов похода вдруг Оказалось, что главная ударная сила — Сводно-офицерский полк — двигается без командира. Полк вёл Тимановский и отвечал молчанием на все вопросы о Маркове, только дымил привычной трубочкой.

Вдоль строя полка проехал Корнилов — как обычно, со знаменем и со свитой, — приостановился, посмотрел на Тимановского, но ничего не спросил, а пришпорил свою красивую буланую лошадь и поскакал вперёд. Решил сам командовать атакой. Ординарцы помчались с приказами. Юнкерский батальон атаковал правый фланг красных — окопы вдоль насыпи железной дороги западнее станицы, Корниловский полк — центр.

Командующий съехал с дороги в степь, где ещё сохранились посеревшие, потемневшие скирды прошлогоднего сена. У одной из них он выбрал место для наблюдательного пункта, забрался на скирду и в бинокль наблюдал атаку юнкеров. День был мрачный, облака превратились в тучи — вот-вот пойдёт дождь. Юнкера лихо, с криками «Ура!» бросились на окопы и вскоре исчезли в тумане за насыпью. Огонь в той стороне усилился, и вскоре появились фигурки юнкеров, бегущих обратно. Их преследовала цепь красных. Атака сорвалась.

Генерал Марков появился именно в этот момент. Верхом он подскакал к колонне своего полка, скомандовал: «Первая рота за мной! Бегом!» Он увидел Корнилова и подвёл роту к нему. Командующий оторвался от бинокля и приказал, указывая на отступающих юнкеров:

   — Сергей Леонидович, пошлите Офицерскую роту туда!

Рота развернулась в цепи и пошла вперёд. Юнкера, увидев поддержку, останавливались и присоединялись к наступающим. Теперь красные повернули назад и побежали к своим окопам. Марков скакал вместе с наступающими, но его догнал ординарец Корнилова с приказанием вернуться.

   — Сергей Леонидович, обстановка обостряется, — сказал Корнилов. — От станции Кавказской пришёл эшелон с новыми красными частями. Они сейчас будут атаковать станицу и вокзал с востока. Ведите свой полк и батарею Миончинского навстречу им. Атакуйте, контратакуйте, но переправа должна остаться за нами.

И вновь исход боя решил Марковский полк.

Миончинский быстро занял огневую позицию на подходе к станции. Сюда же прискакал Марков, его роты шли за ним. Генерал соскочил с лошади, снял папаху, расстегнул куртку — жарко стало после этих скачек. Вместе с Миончинским они нашли место для наблюдения за широким стволом старого дуба. Артиллерист без бинокля, с помощью пальцев измерял углы на местности и нацеливал орудия на выгружающихся из эшелонов красных. Они уже выкатили орудия и открыли огонь — куда-то в степь. Миончинский подал команду своим, и первый же снаряд упал рядом орудием красных, второй — прямо в орудие, красных номеров разнесло веером. Почувствовав, что их артиллерии не выдержать боя с артиллеристами-офицерами, красные затащили свои орудия обратно на платформы эшелона.

Красная пехота продолжала наступать. Роты Офицерского полка подошли и залегли в цепи. Справа — крутой берег Кубани, слева — степь, и по ней в обход бегут красные, что-то крича. Это и есть момент жизни генерала Маркова. Возникает над цепями его белая папаха и пронзительная команда: «В атаку! Вперёд! За Россию!» Он бежал в первой цепи. Его обгоняли, останавливались, стреляли из винтовок, вновь бежали, и уже возникало чувство победы. Красные отступали в беспорядке.