Наулака - История о Западе и Востоке

Когда Кейт вышла оттуда с маленьким махараджей Кунваром, цеплявшимся за ее руку, лицо ее было бледным и искаженным страданием, а в глазах блестели слезы негодования. Вот что значит увидеть все своими глазами.

Тарвин бросился ей навстречу, но она отстранила его тем царственным жестом, которым женщины пользуются в минуты глубокого волнения, и кинулась домой к миссис Эстес.

В эту секунду Тарвин почувствовал, что его грубо вытолкнули из ее жизни. Тем же вечером махараджа Кунвар встретил Тарвина на веранде гостиницы; Ник мерил веранду шагами и почти жалел, что не застрелил махараджу за тот взгляд, которым наградила его Кейт. С глубоким вздохом он благодарил Бога за то, что был здесь, рядом, мог видеть ее и защитить ее, а если понадобится, и увезти отсюда, в конце концов, и силой. Содрогаясь от ужаса, он представлял себе, как бы она жила здесь одна, под защитой лишь миссис Эстес.

- Я привез это для Кейт, - сказал малыш, осторожно вылезая из экипажа с огромным свертком в руках. - Пойдемте со мной к ней.

Тарвин, не мешкая, вышел из гостиницы, и они поехали к дому миссионера.

- Во дворце все говорят, - сказал мальчик, - что она ваша Кейт.

- Я рад, что они так прекрасно информированы, - пробормотал Тарвин свирепо. - А что это вы ей везете? - громко спросил он у махараджи, положив руку на сверток.

- Это посылает ей моя мать, королева - настоящая королева, понимаете? Ведь я же принц. Она еще велела на словах передать кое-что, только я не могу сказать вам этого. - И он шепотом, как маленький ребенок, повторял почти про себя, чтобы не забыть, слова матери. Когда они подъехали, Кейт была на веранде, и лицо ее просветлело при виде мальчугана.

- Пусть стража встанет у входа в сад. Идите же и ждите меня на дороге, - приказал он своей охране.

Экипаж отъехал от дома, сопровождаемый солдатами. Малыш, все еще держа Тарвина за руку, протянул сверток Кейт.

- Это от моей матери, - сказал он. - Вы ее видели. Этот человек может не уходить. Он... - мальчик помедлил, ища слово, - ваш возлюбленный, да? Ваша речь - это и его речь.

Кейт залилась румянцем, но не попыталась опровергнуть его слова. Да и что она могла сказать?

- Я должен сказать вам следующее, - продолжал он, - сказать перво-наперво, чтобы вы поняли. - Он говорил несколько неуверенно, по всей видимости, переводя с родного языка на английский, и при этом выпрямился во весь рост и отбросил со лба изумрудную кисть, свисавшую с чалмы. - Моя мать, королева - настоящая королева, - говорит: "Я так долго сидела за этой работой. Я даю ее вам, потому что видела ваше лицо. То, что сделано, может быть уничтожено против нашей воли, а цыганские руки - воровские. Ради богов, следите за тем, чтобы цыганка не распустила нити, не уничтожила того, что я сделала, потому что в этом моя жизнь и моя душа. Берегите мою работу, которую я дарю вам, - ткань, которая целых девять лет была на ткацком станке". Я знаю английский лучше, чем моя мать, - сказал мальчик, переходя на нормальный тон.

Кейт развернула сверток и вынула черно-желтый плед с ярко-красной бахромой, связанный довольно неуклюже. Вот чем королевы Гокрал Ситаруна заполняют свой досуг...

- Это все, - сказал малыш. Но похоже было, что уходить ему не хотелось.

Когда Кейт рассматривала жалкий дар, ее горло сдавила судорога. Мальчуган, все это время не отходивший от Тарвина и не выпускавший его руку, начал заново дословно повторять материнское послание, не пытаясь объяснить, что оно означает, при этом его пальчики все сильнее и сильнее сжимали руку Тарвина.

- Передайте, пожалуйста, вашей матери, что я ей очень благодарна, растерянно произнесла Кейт, не вполне владея голосом.

- Ответ должен быть другой, - сказал малыш и посмотрел умоляюще на своего высокого друга-"англичанина".

Неожиданно в голове Тарвина промелькнуло воспоминание о ленивых разговорах торговых агентов на веранде гостиницы. Он быстро подошел к Кейт и, положив руку ей на плечо, прошептал хрипло:

- Разве вы не понимаете, что она имеет в виду? Это же сам мальчик... Ткань, которую она ткала целых девять лет.

- Но что же я могу сделать? - вскричала Кейт, совершенно сбитая с толку.

- Присматривать за ним. Постоянно и неустанно. Вы же очень сообразительная и разберетесь, что к чему. Ситабхаи нужна его жизнь. Она не должна добиться своего.

Кейт постепенно начинала понимать ситуацию. Все возможно в этом ужасном дворце, даже убийство ребенка. Она уже догадалась о том, как ненавидят друг друга королева-мать и новая, молодая жена махараджи. Махараджа Кунвар стоял неподвижно в сумерках угасавшего дня, поблескивая алмазами своей драгоценной одежды.

- Может, мне повторить еще раз? - спросил он.

- Нет-нет-нет, малыш! Нет! - закричала она, бросаясь на колени перед ним и прижимая его худенькое тельце к своей груди с внезапной нежностью и жалостью. - Ник! Что мы будем делать в этой ужасной стране? - Она заплакала.

- Ну ладно! - сказал махараджа абсолютно безучастно. - Мне сказали уходить только после того, как вы заплачете. - Он кликнул стражу и экипаж и отбыл, оставив свой небогатый подарок на полу.