Наулака - История о Западе и Востоке

- У них здесь достаточно природных и прочих ресурсов, - сказал он. - И не надо говорить, что их будто бы извиняет тот факт, что страна их бедна. Это хорошая страна. Достаточно переселить в Ратор жителей одного из находящихся на подъеме городов нашего Колорадо, завести хорошую местную газету, организовать торговую палату и дать знать миру о том, что здесь можно найти, - и через шесть месяцев здесь начнется бум, который охватит и всю империю. Но к чему им это? Они мертвы. Это мумии. Это деревянные идолы. Здесь, в Гокрал Ситаруне, не хватает обыкновенного, простейшего, старомоднейшего действия, быстрого и энергичного, не хватает суматохи, шума, ну хотя бы телеги с молоком, едущей по городу.

- Да-да, - прошептала она еле слышно, и глаза ее заблестели. - Потому я сюда и приехала.

- Я не понимаю вас.

- Я приехала потому, что они не похожи на нас, - разъяснила она, обратив к нему свое сияющее лицо. - Если бы они были образованны и мудры, что бы мы могли сделать для них? Они нуждаются в нас именно потому, что они неразвиты, глупы и не знают, какой дорогой им идти. - Она глубоко вздохнула. - Как хорошо, что я все-таки приехала.

- Как хорошо, что вы со мной, - сказал Тарвин.

Она вздрогнула.

- Больше никогда так не говорите, Ник, - сказала она.

- О, Господи! - простонал он.

- Понимаете, в чем дело. Ник, - сказала она серьезно, но нежно. - Я не принадлежу больше тому миру, о котором вы говорите. И даже отдаленная возможность этого исключена для меня. Смотрите на меня как на монахиню. Как на человека, который отринул все радости, отказался от счастья, оставив себе лишь работу.

- Гм... Можно я закурю? - Она кивнула, и он зажег сигару. - Я рад, что смогу принять участие в торжественной церемонии.

- Какой церемонии? - спросила она.

- Вашего пострижения в монахини. Но я верю, что этого не случится.

- Почему же?

Он что-то пробормотал, не вынимая сигары изо рта. Потом поднял на нее глаза.

- Готов поручиться всем своим богатством - вы не примете постриг. Я знаю вас, я знаю Ратор, я знаю...

- Что? Кого еще вы знаете?

- Себя самого, - сказал он, снова взглянув ей в глаза.

Она сцепила руки на коленях.

- Ник, - сказала Кейт, наклоняясь к нему, - вы же знаете, что вы мне нравитесь. Вы мне так нравитесь, что я не могу думать о том, что вы мучаетесь, - ведь вы говорите, что ночами не спите. Как же, по-вашему, буду спать я, зная, что вас ждут разочарования и страдание. А я ничем не могу облегчить ваши муки - разве что умолять вас вернуться домой - и чем скорее, тем лучше. Я очень прошу вас. Ник. Ну, пожалуйста! Уезжайте!

Тарвин несколько секунд вертел в руках сигару, словно раздумывая о чем-то.

- Милая девушка, я не боюсь.

Она вздохнула и снова повернулась лицом к пустыне.

- А жаль, - сказала она с безнадежностью в голосе.

- Страх - это чувство, недостойное члена Законодательного собрания, произнес он с загадочным видом.

Она резко повернулась к нему.

- Законодательного собрания? Ах, Ник, так вы...

- Боюсь, что да. Большинством в 1518 голосов. - Он протянул ей телеграмму.

- Бедный мой отец!

- Ну, не знаю...

- Но я вас поздравляю, конечно!

- Спасибо.

- Хотя я не уверена, что это пойдет вам на пользу.

- Да, мне это тоже пришло в голову. Если бы я провел здесь весь срок своих полномочий, то мои избиратели скорее всего не захотели бы поддерживать мою дальнейшую политическую карьеру.

- Тогда тем более, Ник...

- Нет, тем более важно уладить сначала дела действительно насущные. Я еще успею упрочить свое место в политике - это можно сделать всегда. Сейчас же у меня есть единственный шанс упрочить наши с вами отношения, Кейт. Здесь и сейчас. - Он встал и склонился над нею. - Вы думаете, я могу отложить это на потом, моя милая? Можно откладывать это со дня на день, что я и делаю, не теряя бодрости духа, и вы не услышите об этом больше никогда, пока не будете готовы к этому. Но я вам нравлюсь, Кейт. Я знаю это. А я... ну что сказать, я люблю вас. И завершиться это может только одним. - Он взял ее за руку. - До свидания, Кейт. Завтра я зайду за вами, и мы пойдем осматривать местные достопримечательности.

Кейт долго смотрела вслед его удаляющейся фигуре. Все слова были сказаны, и все же оставалось подспудное желание убежать, спастись бегством. Но утром, когда Тарвин пришел, к стыду своему Кейт обнаружила, что страшная тоска по дому притягивала ее к нему. Миссис Эстес была очень внимательна к Кейт, они сразу же прониклись взаимной симпатией и подружились. Но Ник в отличие от миссис Эстес напоминал ей о родине, его лицо было своим, домашним. Так или иначе, но она с радостью позволила ему привести в исполнение свой план и показать ей город.

Во время прогулки Тарвин начал расспрашивать ее о Топазе. Не случилось ли там чего за время его отсутствия? Не произошло ли там каких перемен? Как выглядел этот милый его сердцу городок в день ее отъезда?

Кейт напомнила, что уехала всего через три дня после Тарвина.

- Три дня! В жизни растущего города это очень много.

Кейт улыбнулась.

- Я не заметила никаких перемен.