Наваждение

Она замолчала. Лицо ея оставалось неподвижно, глаза закрыты, она какъ будто вся уходила въ свой внутренній міръ. Но вотъ она открыла глаза, прямо взглянула на меня и на маму и какимъ-то торжественнымъ, страннымъ голосомъ сказала:

— Врьте мн, я не обманываю ни себя, ни васъ; теперь я въ себ уврена.

Страшная тяжесть спала съ насъ.

* * *

Какое это было утро! Какъ вдругъ просвтлла моя маленькая квартирка, какъ он об, и мама и Зина у меня хозяйничали и все осматривали, пересчитывали вс принадлежности моего хозяйства и длали свои милыя замчанія, и об громко смялись. Зина превратилась въ шаловливаго, милаго ребенка, а мама вдругъ помолодла лтъ на десять, даже какъ-то разгладились и совсмъ исчезли эти мучительныя тни вокругъ ея рта, которыя придавали ея лицу такое невыносимое для меня выраженіе.

Зина объявила, что она весь день останется у насъ; что она не можетъ теперь отъ насъ оторваться, и мы весь день провели втроемъ. Это были самыя праздничныя минуты во всей моей жизни.

Прошло три дня. Зина являлась къ намъ съ утра, и мы не разставались до ночи… Погода все стояла прекрасная. По вечерамъ мы здили за городъ. Ни одною миной, ни однимъ знакомъ Зина не нарушала очарованія, въ которомъ мы находились. Я видлъ и чувствовалъ, что мама совершенно успокоилась.

Но вотъ посл трехъ безмятежныхъ дней Зина исчезла: два дня о ней не было ни слуху, ни духу. Наконецъ, даже мама сказала мн:

— Позжай, узнай, что съ ней такое? Можетъ быть, заболла…

Я похалъ.

Это было вечеромъ. Еще съ улицы я замтилъ, что у генерала гости, потому что вс окна были ярко освщены. Я не ошибся: въ гостиной я засталъ всю компанію, только Рамзаева не было. Вообще вс эти дни онъ куда-то исчезъ, иначе непремнно-бы явился ко мн, узнавъ что мама пріхала.

Генералъ съ Александрой Александровной и ея мужемъ играли въ карты. Онъ пожаловался мн на нездоровье и я пошелъ дальше, искать Зину.

Я засталъ ее въ будуар. Она лежала на chaise longue; Коко сидлъ, согнувшись въ три погибели, на низенькой скамеечк у ногъ ея, а толстый Мими стоялъ у ея изголовья и махалъ ей въ лицо веромъ.

— А! Andr'e, это ты! — лнивымъ голосомъ проговорила Зина и даже не поднялась съ мста. — Видишь, я больна и мои придворные меня забавляютъ… Мими, дайте Andr'e стулъ.

Мими вмсто стула подалъ мн руку, но Зина настойчиво повторила:

— Слушайте, дайте сейчасъ Andr'e стулъ, поставьте его сюда!

Мими что-то промычалъ, но поспшно исполнилъ ея приказаніе.

— Садись, Andr'e.

Я слъ, потому что у меня все равно подкашивались ноги.

Зина обернула ко мн свое лицо съ полузакрытыми глазами. Какое это было лицо! Въ немъ не было ровно ничего общаго съ тмъ, которое я и мама видли въ эти послдніе дни.

— Если ты больна, отчего-же ты не написала? Мама такъ о теб безпокоится! — проговорилъ я.

Тутъ вмсто отвта Зина сдлала какую-то странную гримасу.

— Я сама сегодня собиралась къ вамъ, только не удалось; къ тому-же, конечно, я надялась, что ты постишь меня сегодня… Ахъ, какая скука! — медленно продолжала она, потягиваясь и звая. — Коко, отчего вы умете говорить только одн глупости? Я желала-бы знать, неужели никогда въ жизни вамъ не пришлось сказать ни одной умной вещи, хоть нечаянно?

— Я увренъ, что всегда говорю самыя умныя вещи, — очень серьезно отвчалъ Коко. — Вы знаете, что самыя умныя вещи всегда кажутся глупостями людямъ…

— Ого! — вдругъ засмялась Зина. — Такъ вы въ самомъ дл иной разъ умете умно говорить! Или, можетъ быть, это сейчасъ была самая умная вещь, которую вы сказали… Во всякомъ случа поздравляю васъ и позволяю за это поцловать мою руку…

Она протянула ему руку, и онъ впился въ нее губами.

— Да отпустите-же, отстаньте! — какъ-то ужасно хохоча, повторяла Зина и вдругъ, повернувшись, оттолкнула отъ себя Коко ногою.

Я чувствовалъ какъ у меня пересохло въ горл и закружилась голова.

«Что это такое было? Гд я? Что это — будуаръ кокотки?..»

Я совсмъ задыхался въ этой атмосфер и приподнялся съ кресла, порываясь уйти.

Зина быстрымъ движеніемъ меня остановила.

— Ты ужъ исчезаешь, Andr'e? Теперь, такъ какъ мама здсь, ия не смю тебя удерживать, но постой минутку, я напишу ей маленькую записочку.

Я машинально снова опустился въ кресло. Она подошла къ письменному столику, что-то быстро написала, запечатала въ конвертъ и подала мн.

— Пожалуйста, передай мам.

Я взялъ записку, положилъ ее въ карманъ; кажется, пожалъ руки Коко и Мими… Вотъ и Зина протянула мн свою руку. Я ужъ уходилъ, но она пошла за мною. Я не смотрлъ на нее и ничего не сказалъ ей.

Мы проходили черезъ столовую, блдно освщенную висящею лампой. Никого не было. Коко и Мими не вышли за нами.

— Andr'e, остановись! — вдругъ сказала Зина.

Я обернулся къ ней и схватилъ ее за руки.

— Зина, — задыхаясь прошепталъ я:- подемъ со мною, можетъ быть, еще возможно… Скорй, сейчасъ, ршайся… иначе будетъ поздно!

— Поздно, Andr'e,- тихо отвтила она: — поздно, прощай, мой милый!..

Я замтилъ какъ она хотла обнять меня, какъ ужъ поднялись было ея руки, но тотчасъ-же и опустились и вмст съ ними низко опустились ея рсницы. Страшно блдною показалась она мн въ полусвт комнаты.