Навеки не твоя

– Ты убедила себя, что заслуживаешь быть брошенной, но это не так. Ты сама это выбираешь.

– Ого, – говорю я жестко. – Спасибо, Оуэн.

– Нет, я… – Он запинается, делая шаг от меня и начиная расхаживать по комнате. – Это неправильно прозвучало. Я хотел сказать – я знаю, о чем ты думала, когда увидела на сцене Алиссу, играющую твою роль. Ты думала о том же, о чем и всегда. Что тебя можно заменить.

Он и правда знает меня лучше других. Осознание этого приходит резко, как удар, потому что несмотря на то, что он здесь, несмотря на то, как он неизменно верен и страстно заботлив, он – не мой.

– Но это не так, – он останавливается, чтобы посмотреть на меня, и в воздухе чувствуется перемена, – ты незаменима. Для своей семьи, для своих друзей… для меня.

Пепел всего того, что я чувствовала, когда он целовал меня несколько недель назад, снова разгорается. Он стоит в центре комнаты, наблюдая за мной, ничего не скрывая, и я могу прочесть в его глазах все его желания. И я желаю того же.

Я шагаю вперед, будто меня к нему тянет, и останавливаюсь в паре дюймов от него. Он берет меня за руку, и что бы ни разделяло нас, оно наконец сокрушается, когда мои губы касаются его губ. Он меня нежно целует в ответ, все еще не делая шага мне навстречу. Прижимая свои пальцы к моей ладони, он прерывает поцелуй.

Свободной рукой он проводит по моей щеке, и в его прикосновении чувствуется неуверенность, будто он не смеет надеяться.

– Как я могу быть уверенным, что это настоящее? – шепчет он.

– Разве ты не чувствуешь, что настоящее? – Мое дыхание сбилось, и я едва выговариваю слова.

– Да, но так мне казалось и раньше, когда ты со мной просто флиртовала ради забавы. Как я могу быть уверен, что ты это всерьез? Особенно если учесть, что я не совсем твой тип. Ну, знаешь… Скромный, милый. – Он кривится на этом слове.

Я наклоняю голову, чтобы встретиться с ним глазами.

– Вот тебе подсказка. С тобой это никогда не было просто забавой. – Он почти улыбается. – Кстати, с моим типом у меня ничего не получается, как ты сам красноречиво рассказал. И да, ты милый. Мне нравится, что ты милый. Но ты не только милый, ты еще и остроумный, и интересный, и обаятельный… – Я приближаюсь к нему. – И мы оба знаем, что ты не скромный. – Я многозначительно поднимаю бровь.

Он склоняется ко мне и целует меня снова. И на этот раз нет ни тени сомнений в том, как он хватает меня за талию и притягивает к себе. Не отпуская его, я веду нас к кровати. Я вспоминаю, что чувствовала в прошлый раз, когда мы были рядом, и как отчаянно я хотела успеть получить побольше, но… Теперь все иначе. Впервые я не думаю о том, когда это все закончится. Я сажусь на постель и жду, что он окажется сверху меня.

Но он так не делает. Вместо этого он ложится рядом и внезапным быстрым движением притягивает меня так, чтобы я оказалась сверху. Я удивленно хихикаю и приближаю свое лицо к его. Наши губы не успевают встретиться, как я вдруг отстраняюсь.

– Подожди, – говорю я, выпрямляясь, сидя у него на талии, и мое сердце выскакивает из груди и падает на пол. – Мы же уже говорили. У тебя есть…

Оуэн меня обрывает:

– Я расстался с Козимой.

– Что? – лепечу я, поднимая сердце с пола. – Когда?

Он приподнимается и гладит меня по телу.

– Практически в ту же минуту, как ты вышла из моей комнаты.

У меня уходит секунда на то, чтобы осознать эти слова – и вероятно, его рука на моем теле не помогает мне сосредоточиться. Но как только осознаю, наполняюсь чувствами. Облегчение, негодование и обожание во мне борются за пространство. Все, что я могу сделать, – это поцеловать его крепко, прежде чем отстраниться и посмотреть на него с упреком:

– Тебе и правда стоило мне раньше рассказать.

По его лицу расплывается улыбка, которая затем медленно гаснет.

– Я думал, что тебе все равно.

Я беру его лицо в ладони и гляжу в глаза, отказываясь давать ему шанс в этот раз меня неправильно понять.

– Милый, остроумный, интересный, обаятельный, – говорю я медленно, – и дурак.

Он смеется, а я склоняюсь ближе, чтобы продолжить начатое нами.

Я снимаю рубашку через голову, и мне весьма приятно то, как расширяются его глаза.

– Снять, – приказываю я, кивая на его свитер. С мальчишеским рвением он стягивает его, и…

«У Оуэна кубики пресса».

Много лет я гонялась за спортсменами типа Уайятта Родса, а моя школьная мечта о сексе с парнем с кубиками исполнится Оуэном Окитой. Пути вселенной так неисповедимы. Кубики не самые четкие, что я видела в своей жизни (у Зака Эфрона четче), но они есть. Разве нет какого-нибудь закона природы, по которому чувствительные парни-писатели не могут иметь красивые мускулы?

– Оуэн! – Я трогаю его живот. – Как это произошло? Объяснись!

Он смотрит вниз, не понимая. Я провожу пальцем по линии его мускулов, и его лицо светится.

– Не знаю, – говорит он с ленивой улыбкой. – Просто наслаждайся, Меган.

Смеясь, я слезаю с него и иду к двери. Но когда моя рука уже на щеколде, я останавливаюсь.