Навои

Было раннее утро. Надев яркий длинный шелковый халат и почему-то особенно тщательно намотав большой белоснежный тюрбан, Султанмурад вышел из медресе Ихласия. Он, как обычно, побродил в благоуханных, залитых солнцем садах на берегу Инджиля. Ученый любил предаваться размышлениям, гуляя по чистым, прохладным, тенистым аллеям. В арыках весело журчала вода, перебегая из садов в цветники, из цветников на широкие аллеи. В кипарисовой роще кто-то печально играл на свирели. Иногда над самой головой Султанмурада раздавалось звонкое щебетание. На хийябане какой-то странствующий дервиш с большим чувством читал газели Ходжи Хафиза Ширази.

Когда Султанмурад вышел на большую дорогу, он увидел вдали человека, который вел на поводу осла Этот человек, будто путник, сбившийся с дороги, озирался по сторонам. Подойдя ближе, Султанмурад внимательно всмотрелся в незнакомца, — он оказался поэтом Беннаи. Ученый поспешил ему навстречу и почтительно поздоровался.

— Когда вы вернулись? — спросил он.

— Сегодня, — ответил Беннаи.

Прислонившись к ослу, он устремил глаза на зеленые сады, шумевшие вокруг.

— А где же пустынные берега Инджиля, которые мы знали?

— Руки господина Навои превращают голую землю в цветник, —  ответил Султанмурад, тщательно подбирая слова.

— Прекрасное, благоуханное место, — сказал Беннаи, почесывая жесткую бороду, обрамлявшую его маленькое загорелое лицо. Но «Пятерица» Навои, о которой я наслышан, наверное, не так красива?

— Почему? — насмешливо улыбаясь, спросил Султанмурад.

— Мать поэзии — язык. В тюркском языке нет ни красок, ни звучности. Без этих двух вещей слагать стихи невозможно.

— Ошибаетесь, господин Беннаи, — серьезно сказал Султанмурад, увлекая Беннаи в тень. — «Пятерица» Навои оказалась прекрасным поэтическим произведением. Теперь поборники персидского будут вынуждены замолчать навсегда. Наш язык под пером Навои зазвучал с такой силой и красотой, что все мы, по правде, были поражены. Сейчас «Пятерица» Навои совершает победное шествие не только в Хорасане, но и Хиндустане, на Кавказе и в Китае. Нет сомнения, что она завоюет страны всех семи поясов земли.

Беннаи, нахмурившись, исподлобья посмотрел на ученого. Он обтер полой грязного халата вспотевшее лицо и спросил:

— Не проведете ли вы нас к дому господина Навои?

— Пожалуйста, это близко, — ответил Султанмурад.

По пути речь снова зашла о «Пятерице». Султанмурад с увлечением расхваливал это произведение. Он прочел прекрасные стихи Джами, превозносящие «Пятерицу» Навои. Беннаи стал зло острить. Но и тут Султанмурад не остался в долгу. Он начисто обрубил шипы слов Беннаи мечом своей мысли. Так они незаметно дошли до Унсии.

Навои находился в одной из многочисленных комнат Унсии — большом, прохладном помещении. Поэт с непокрытой головой играл в шахматы с друзьями, которые почти никогда не покидали его.

Увидев Беннаи, Алишер поднялся, дружески поздоровался с гостем и указал ему место подле себя. Спросил о делах и здоровье поэта, возвратившегося из далекого путешествия.

Вскоре подали дастархан. Завязалась общая беседа. Беннаи занятно рассказал о своих путевых впечатлениях и грубоватыми шутками смешил собрание. Навои обратился к нему:

— Вы были в Ираке, у Якуб-бека. Расскажите нам о нем. Вероятно — это человек, полный достоинств.

— Высшее достоинство Якуб-бека, — сказал Беннаи с лукавой улыбкой, — в том, что он не говорит ни слова по-тюркски.

Воцарилось неловкое молчание. Поэты Шейхим Сухейли, Хилали, Хафиз Яри, Пир-Муаммаи и другие в замешательстве опустили глаза. Сахиб Даро, не будучи в состоянии сдержать гнева, вышел из комнаты. Султанмурад с отвращением отвернулся от Беннаи. Только два человека остались вполне спокойны: Беннаи, который продолжал закусывать, и Навои, убежденный в своей правоте.

— Наш язык — жемчужина. — произнес после некоторого молчания Навои, подчеркивая каждое слово, — Якуб-бек хорошо знает языки, и он должен отличать жемчуг от камня.

Беннаи вновь начал сыпать грубыми шутками. Но все его утверждения, аргументы и попытки доказать превосходство персидского языка рассыпались в прах под ударами железной логики Навои.

Султанмурад начал говорить об истории языков, об изменениях их содержания. Он привел много примеров из арабского, персидского, индийского, тюркского языков.

Ученый возражал Беннаи, раскрывая гармонию этих языков. Султанмурада поддержали присутствующие.

— Здорово! Спасибо, — сказал Беннаи с удовлетворением. — Я слушал с наслаждением, вами были высказаны очень зрелые мысли. Но в чем суть вопроса? Почему вы его так выпячиваете?

В это время вошел Сахиб Даро и — сказал Беннаи:

— Ну хватит! — послушаем тамбур. — Эй ты, лысый, не понимающий шутки! — сказал Беннаи. — Ты или садись или убирайся куда-нибудь.

Все засмеялись, а Сахиб Даро, покраснев, сел у входа.

— Извините, ведь я по своему характеру шутник, — сказал Беннаи.