Navsegda

— Я? — Вчера Сьюзен отказывала мне в праве даже в больнице находиться. А

теперь хочет, чтобы я занялась подготовкой похорон? — Вы совсем не хотите в этом

участвовать? — с сомнением спрашиваю я.

— Совсем. Я не буду тебе мешать. Думаю, правильнее будет, если ты сама обо всем

позаботишься. Ты считаешь себя его ближайшим родственником…

Она замолкает, но я и так знаю, чем она собиралась закончить фразу. Она

собиралась сказать: «Ты считаешь себя его ближайшим родственником, вот и получай». Я

не обращаю внимания на ее поведение, пытаясь думать в этот момент о — своем, ее,

нашем — Бене.

— Но… вся его семья должна участвовать в этом.

— Я — это вся семья, что у него есть, Элси. Была. Я — всё, что у него было.

— Знаю. Просто… вы тоже должны в этом участвовать. Мы должны сделать это

вместе.

Сьюзен некоторое время молчит, глядя на меня с горькой улыбкой на губах. Потом,

опустив взгляд на столовые приборы, теребит салфетку и вертит в пальцах солонку.

— Бен явно не хотел, чтобы я была вовлечена в его жизнь. Не вижу причины быть

вовлеченной в его смерть.

— Почему вы так говорите?

— Потому что он не посчитал нужным поделиться со мной тем, что женится, или

тем, что переезжает к тебе, поделиться хоть чем-то, связанным с тобой. И я… — Она

вытирает салфеткой слезу, деликатно и не спеша. Встряхивает головой. — Я не намерена

обсуждать это с тобой, Элси. На тебе масса приготовлений. Всё, чего я прошу —

сообщить мне, на какое время будет назначена служба и что будет с его прахом.

— Бен хотел, чтобы его похоронили, — отвечаю я. — Он сказал мне, что хочет

быть похороненным в спортивных штанах и футболке. Чтобы ему было удобно.

Когда мы говорили об этом, мне показалось это милым. Разве я могла подумать,

что к моменту его смерти не буду дряхлой старушонкой? Что и нескольких месяцев не

пройдет, как это случится?

20

Вокруг глаз и рта Сьюзен прорезаются глубокие морщинки — она разозлилась.

Складки у губ впервые выдают ее возраст. У моей мамы такие же? Я так давно ее не

видела, что даже не помню.

Может быть, Сьюзен не осознавала до конца, что делает? Может быть, считала себя

достаточно сильной для того, чтобы пусть и во вред себе, но досадить мне — отдать мне

все эти похоронные приготовления в качестве наказания. Но она не настолько сильна. И

уже недовольна.

— Всех членов нашей семьи кремировали, Элси. И я никогда не слышала от Бена,

что он хочет другого. Просто скажи мне, что будет с его прахом. — Сьюзен смотрит в

стол и глубоко вздыхает, выдувая воздух изо рта на колени. — Мне пора.

Она встает из-за стола и уходит. Не оглядываясь, не признавая моего

существования.

Я хватаю папку и иду в лобби, где меня терпеливо дожидается Анна. Она отвозит

меня домой, и я сразу направляюсь к двери. Осознав, что оставила ключи внутри, я

разворачиваюсь и начинаю плакать. Успокаивая меня, Анна снимает запасной ключ от

моей двери со своей связки и протягивает его мне. Она протягивает мне его так, словно

одного этого достаточно, чтобы у меня всё снова стало хорошо, словно я рыдаю только

потому, что не могу попасть в квартиру.

ЯНВАРЬ

«Пора вставать и сиять, Элси Портер! Можно пригласить тебя на обед?» —

пришло мне на утро сообщение от Бена. Я с радостным визгом вскочила с постели и

секунд десять как полоумная скакала на одном месте. В моем теле было море энергии, а

выплеснуть ее было некуда.

«Конечно. Куда?», — ответила я Бену и таращилась на экран, пока тот не

засветился.

«Я заеду за тобой. В полпервого. Где ты живешь?».

Напечатав ему свой адрес, я галопом помчалась в душ, как будто времени у меня

было в обрез. Времени же у меня было навалом. Я затянула волосы в высокий хвост,

надела любимые джинсы и премиленькую кофту, и без четверти двенадцать уже была

полностью готова. До встречи с Беном оставалось еще больше получаса, и дабы не

чувствовать себя жалкой и глупой, сидя дома разодетой, я решила немного пройтись. Вся

в предвкушении и возбуждении вышла за порог и захлопнула дверь. Забыв дома и ключи,

и мобильный, и кошелек.

В груди суматошно забилось сердце, мысли разбежались. У моей подруги имелся

запасной ключ, но мне это ничем не помогало, потому как я не могла ей позвонить.

Я прошлась туда-сюда по улице в надежде найти на дороге мелочь, чтобы потом

позвонить Анне из телефона-автомата, но оказалось, что народ не разбрасывается

четвертаками. Удивительно. Это же мелкие монетки, я бы даже сказала, почти всегда

ненужные. И вот, когда они мне очень, ну очень нужны, я вдруг осознаю, что без них

никуда. В конце концов я решила все равно поискать платный телефон. Может, в нем

монетка застряла, и я смогу позвонить. А может как по-другому исхитрюсь звякнуть

бесплатно. Однако обшарив окрестности, я не нашла ни одного телефона. Мне оставалось