Navsegda

Я не отвечаю. Кажется, мы долгие часы сидим на полу в приемной. Я то реву

белугой, то практически ничего не ощущаю. Я долго лежу в руках Анны, не потому что не

могу подняться, а потому что не хочу смотреть ей в лицо. Через какое-то время Анна

встает, прислоняет меня к стене и, подойдя к посту медсестры, начинает кричать.

— Когда вы, наконец, дадите нам увидеть Бена Росса? — орет она на сидящую за

компьютером молоденькую латиноамериканку.

— Мэм… — начинает медсестра, вставая, но Анна ее обрывает:

— Не надо мне мэмкать. Скажите мне, где он? Пустите нас к нему!

К ней подходит мужчина в красном галстуке.

Они с Анной переговариваются несколько минут. Я вижу, как он пытается

прикоснуться к ней, успокоить ее, но она дергает плечом, не давая ему к ней

притронуться. Он лишь выполняет свою работу. Все здесь лишь выполняют свою работу.

Куча придурков.

Через входные двери вносится пожилая женщина лет шестидесяти. Ее лицо

волнами обрамляют рыжевато-каштановые волосы, по щекам текут слезы, смешанные с

тушью. На груди завязана черно-коричневая шаль, через плечо перекинута коричневая

сумочка. Она сжимает в руках салфетки. Мое горе так подкосило меня, что я не

озаботилась салфетками. Я настолько не владею собой, что вытираю сопли о воротник и

рукава. И развожу у ног на полу лужи слез.

Женщина подбегает к стойке регистрации, а потом опускается на стул. На краткий

миг она поворачивается лицом ко мне, и я сразу же ее узнаю. Я смотрю на нее и не могу

отвести взгляд: она — моя свекровь, и в то же время совершенно чужой мне человек. Я

видела ее снимок в фотоальбоме, но она никогда не видела моего лица.

Отлепившись от стены, я иду в уборную. Я не знаю, как представиться ей. Не знаю,

как сказать ей, что мы обе здесь из-за одного мужчины. Что мы обе скорбим, потеряв

одного и того же человека. Я разглядываю свое отражение в зеркале. Лицо покраснело и

опухло. В глазах полопались сосуды. Я смотрю на свое лицо и думаю о том, что у меня

был тот, кто это лицо любил. А теперь его нет. И больше никто мое лицо не любит.

2 «Фли нтсто уны» — американский комедийный мультсериал, рассказывающий о жизни Фреда Флинтстоуна

и его друзей в каменном веке.

8

Выйдя из уборной, я не вижу своей свекрови. Кто-то хватает меня за руку. Я

оборачиваюсь — это Анна.

— Ты можешь войти, — говорит она и ведет меня к мужчине в красном галстуке,

который ведет меня через двойные двери.

Он спрашивает, хочу ли я, чтобы он вошел в палату вместе со мной. С чего бы мне

этого хотеть? Я его только что встретила. Он ничего для меня не значит. А мужчина в

комнате значит для меня всё. Ничто не может облегчить боль от потери всего. Я

открываю дверь. В комнате есть кто-то еще, но я вижу только тело Бена.

— Вы что?! — сквозь слезы спрашивает моя свекровь. Тихо и испуганно.

Не обращая на нее внимания, я обнимаю лицо мужа ладонями. Его кожа холодна.

Веки закрыты. Я больше никогда не увижу его глаз. Их вообще могли у него забрать. Я не

могу на него смотреть. Не хочу этого знать. На его лице ссадины, и я не знаю, что это

значит. Это значит, что перед смертью ему было больно? Он умер в одиночестве на

дороге? О боже, он страдал? Я чувствую себя так, будто вот-вот упаду в обморок. Бен до

плеч накрыт простыней, и я боюсь ее сдвинуть. Боюсь, что он будет полностью обнажен и

я слишком много увижу. Или что обнаружу, что ему слишком много чего не достает.

— Охрана! — кричит свекровь.

В дверях появляется охранник. Держа Бена за руку, я перевожу взгляд на свекровь.

Она, конечно же, не имеет ни малейшего понятия, кто я. Она, конечно же, не понимает,

что я здесь делаю, но должна же она понимать, что я люблю ее сына? Это ведь должно

сейчас быть очевидно?

— Пожалуйста, — умоляю я ее, — пожалуйста, Сьюзен, не надо.

Сьюзен смотрит на меня в замешательстве, удивленно. По той простой причине,

что я знаю ее имя, она понимает, что что-то упустила. Едва заметно кивнув, она

обращается к медсестре:

— Вы тоже можете идти. Спасибо.

Та выходит и прикрывает за собой дверь.

Сьюзен выглядит измученной и оглушенной несчастьем, но в то же время

собранной, словно обладает достаточным самообладанием, чтобы пережить следующие

пять секунд, прежде чем развалиться на части.

— У него на пальце обручальное кольцо, — говорит она мне.

У меня сжимается горло. Глядя на нее, я слабо поднимаю левую руку, показывая

такое же кольцо.

— Мы поженились полторы недели назад, — отвечаю я сквозь слезы, чувствуя, как

опускаются уголки моих губ. Они кажутся такими тяжелыми.

— Как тебя зовут? — Сьюзен сотрясает мелкая дрожь.

— Элси.

Она пугает меня — разгневанная и одновременно уязвимая, как сбежавший из дома

подросток.

— Элси… по фамилии? — выдавливает она.

— Росс. Элси Росс.

Это ее добивает. Так же, как ранее я, она, рыдая, опускается на пол. И больше нет

салфеток, чтобы спасти линолеум от ее слез.