Навсегда (ЛП)

— В отличие от вас, сеньор, я никем себя не возомнила. И спорю с вами, потому что знаю, о чем говорю. Мой отец был… был… — но, понимая, что ей совершенно не хочется об этом откровенничать, пробормотала: — Мод прекрасная девочка, которой только необходима ласка, понимание и любовь, а вы, когда говорите с ней подобным образом, во всем этом ей отказываете.

— Мод, немедленно убери отсюда это животное, — завопил герцог.

Со щенком на руках и с заплаканным лицом Мод, заметив, что взрослые замолчали, тихо сказала:

— Отец, пожалуйста, позвольте мне оставить Фица. Я совсем одна, а с ним мне будет весело, я буду с ним играть. И еще, начинает холодать, а он еще слишком маленький, на улице он не выживет.

— Я же сказал нет, Мод. Я не желаю никаких животных в замке.

И, заметив, что у девочки появились на глазах слезы, добавил:

— Он может остаться снаружи, во дворе, но внутри я его видеть не хочу.

— Но… на улице идет дождь, и я не смогу с ним играть.

— Играй с куклами, они для этого и предназначены, — без малейшей жалости ответил герцог.

— У вас потрясающее чувство такта, — язвительно проворчала Монце, не веря собственным ушам. — Вы, что, не видите, что ей нужна компания? Вы слепой? Мод даже зовет вас «отец»! Не «папа» или «папочка»… О, господи… Какое невероятное равнодушие!

— Не вмешивайтесь туда, куда вас не просят, — прорычал в конец разозленный герцог.

— Но кто-то же должен защищать права вашей дочери. Кто-то же должен вам сказать, чтобы вы сделали, наконец, милость и поняли, что Мод прекрасная девочка, которой нужна дружба и ласка, и что вы ее чертов отец.

С каждым словом Монце Деклан все больше приходил в ярость и лишь диву давался, какой у этой женщины длинный язык. Затем он подошел к ней и угрожающе зашипел прямо в лицо:

— Вон отсюда, или клянусь вам, что…

— Или вы что?

Решив преподать девушке хороший урок, Деклан под испуганным взглядом крошки Мод грубо схватил Монце за руку, но в это мгновение до него донеслось:

— Деклан, отпусти ее ради бога.

Фиона, мать герцога, встревоженная доносившимися из гостиной голосами, увидев плачущую Мод со щенком на руках, грозно поинтересовалась:

— Сын мой, что ты собираешься сделать?

Тот в ярости сердито отпустил девушку, которая, не теряя самообладания, повернулась к девочке. Взяв ее на руки, она прошептал:

— Я заберу Мод на кухню. Уверена, что вкусное печенье вернет на ее лицо улыбку.

Когда они вышли из комнаты, взбешенный Деклан посмотрел на мать и прокричал:

— Я требую, чтобы эта проклятая, назойливая баба убралась с моей земли, или я за себя не отвечаю!

— Эта, как ты выражаешься, проклятая баба, единственная, кто заставила тебя обратить внимание на свою дочь.

— Никто ее об этом не просил.

— Знаю, но она первая осмелилась бросить тебе вызов, видя, как ты несправедлив по отношению к малышке.

Он взглянул на нее.

— Все эти годы мы молча наблюдали за тем, как ты замыкался в себе и едва смотрел на ребенка. Ты считаешь нормальным, что Мод гораздо дольше живет у меня, чем здесь с тобой, хотя ты ее отец? Ты никогда не задумывался над тем, почему она тебя боится? Ты хоть раз сказал ей, что любишь ее? Какая она красивая? Или хотя бы просто выполнил какое-нибудь ее желание?

— Мама, не думаю, что…

Но Фиона твердо решила раскрыть сыну глаза, даже сознавая, что это еще больше его разозлит, и поэтому стояла на своем:

— К несчастью, Элизабет умерла. Я вижу, что тебе все еще больно, но ты когда-нибудь задумывался, какой была бы сейчас жизнь Мод, если бы ее мать все еще была жива? Считаешь, Элизабет бы понравилось, если бы она увидела, что ты творишь с ребенком?

Герцог молчал.

— Деклан, ты еще молод, тебе всего тридцать один год, и ты должен постараться обрести новое счастье.

— Ради чего? — ответил он. — Чтобы опять, когда все начнет налаживаться, проклятье Кармайклов все уничтожило. Нет, мама, нет. Я больше не хочу винить себя за смерть еще какой-либо женщины.

— Но, Деклан, у меня на примете…

— Если ты имеешь в виду Роуз О’Каллахан, забудь. Эта капризная зануда скорее станет головной болью, чем новым счастьем.

— Но, посмотри, если она тебе даже не нравится, может, тогда проклятье не подействует?

— Ради всего святого, мама, что вы пытаетесь мне сказать?

И тогда, решительно сев на стул рядом с камином, Фиона слегка улыбнулась сыну и тихо проговорила:

— Сынок, ты прав. Роуз невыносима. Но давай будем оптимистами, она может родить тебе наследника и…

— И довольно, мама. Я не желаю продолжать этот разговор.

Произнеся это, герцог Вемисс вышел из гостиной, оставив свою мать в горьких раздумьях о том, какое одинокое и несчастное будущее ожидает ее сына.

ГЛАВА 20