Навстречу гибели

– Конечно, в начале люди упорно сопротивлялись. Никто не хотел отрекаться от семьи из-за чего-то, что было присуще им по рождению и на что они не могли повлиять. Такие смешанные семьи пытались объединяться, чтобы обходить законы, и какое-то время это работало. Но потом Кухани и Сыновья Шести стали еще более жестоки. Они запретили собираться больше чем по трое и заставили нас носить опознавательные браслеты. Потом начались ночные рейды. Наши дома громили; целые улицы лавок и мастерских, принадлежащих дараджам, загадочным образом сгорали за одну ночь, и никто это не расследовал. По сути это была скрытая война. И она, подобно болезни, разрушала нас изнутри.

Экон поежился. Он уже подсчитал и вычислил, что его отец явно застал времена, когда все это происходило. Ему не хотелось думать о том, что папа мог заниматься такими вещами.

– Что вы сделали? – тихо спросил он.

Тэмба качнулась вперед и назад.

– Мы с дочерью выжили, продолжали бороться, несмотря ни на что. Даже когда другие люди, более слабые, сдавались и отрекались от семей, мы держались вместе. Она была очень стойкой девочкой, никогда не жаловалась, если нам приходилось переезжать, всегда бралась за дополнительную работу, чтобы помочь мне с деньгами. – Тэмба посмотрела в сторону, словно куда-то вдаль. – Мы не были богаты, но мы были вместе. – Она покачала головой. – Но в конце концов выносить все это стало слишком сложно, и однажды она попросила меня больше никогда не заговаривать с ней, сделать вид, что я ей вовсе не мать. – В глазах Тэмбы блеснули слезы. – Я предупредила ее. – Теперь она говорила будто больше для себя, чем для Экона. – Я предупредила ее, что она все равно может передать кровь дараджи своему ребенку, и если это случится, то ей понадобится помощь – моя или другой дараджи, чтобы научить ребенка управлять этой силой. – Тэмба опустила голову. – Но она не слушала. Она вышла за обычного человека и, видимо, надеялась на лучшее. А я держалась в стороне, как и обещала. Я наблюдала за тем, как оптимистичный юноша, за которого она вышла, затевал одно дело за другим, раз за разом залезая в долги. Я видела, как он тратил все до последней монеты ради мечты, а моей дочери приходится платить по счетам. – Она посмотрела в глаза Экона, и теперь он прочел в ее взгляде неприкрытый гнев. – У меня не было денег, чтобы ей помочь, да она наверняка и не взяла бы их. Но в итоге все кончилось плохо. Ее муж, Лесего, отец Коффи, связался с опасными людьми, и его обманом вынудили подписать контракты, согласно которым он сам, моя дочь и их ребенок попадали в долговое рабство, чтобы отработать его непомерные долги. И с тех пор они так и не смогли освободиться.

Экон нахмурился. Он никак не мог разобраться в чувствах. Ему показалось, что он узнал Коффи за те несколько недель, которые провел рядом с ней, – или, по крайней мере, начал ее узнавать. Но слушая Тэмбу, он осознал, что на самом деле почти не знал эту девушку. Он вспомнил историю, которую Коффи однажды рассказала ему у костра, после того как обработала его раны. Она немного рассказала о родителях и о том, как они оказались в Ночном зоопарке, но это была лишь малая часть истории.

– Почему ты не помогла им? – Вопрос вырвался у него прежде, чем он успел себя остановить.

Тэмба склонила голову.

– Потому что я принесла клятву, вечный обет. Это самое непреложное обещание, которое может дать дараджа.

– Обет? – повторил он. – Ты не помогла дочери и внучке из-за обета?

Глаза Тэмбы вспыхнули.

– Я пожалела об этом сразу же, как только принесла обет, и с тех пор жалею об этом каждый день и каждую ночь. Тогда я думала, что поступаю правильно. Я думала, это сделает ее счастливой, даст свободу, которую она всегда хотела. Но в итоге оказалось, что я дала ей единственное, чего не хотела бы дать, – жизнь, полную сожалений.

– Думаю, это не вся правда, – не сдержавшись, произнес Экон. Когда Тэмба подняла на него взгляд, он пожал плечами: – Я, конечно, никогда не встречался с твоей дочерью, но я знаю Коффи, что бы ты об этом ни думала.

– И какая она? – спросила Тэмба. Вопрос прозвучал непринужденно, но Экон услышал напряжение в ее голосе.

– Упрямая, как и следовало ожидать, – ответил Экон и, неожиданно для себя, усмехнулся: – Иногда она выводит из себя. Ничего не планирует наперед и не упускает случая пнуть того, кто ее разозлил. – Он сжал губы и задумался. – Но еще она добрая, веселая и хранит верность до конца. Она хороший человек. – Он кивнул Тэмбе: – И я думаю, отчасти это благодаря тебе.

Довольно долго Тэмба сидела, не открывая рта, и рассматривала свои руки. Когда она снова заговорила, ее голос был тихим:

– Это очень добрые слова, юноша. – Она похлопала его по плечу, встала и окинула взглядом стоянку. – Я рада, что моя внучка может называть тебя другом. Надеюсь, так будет всегда.

– Да, – тихо ответил Экон. – Я тоже надеюсь.

* * *