Навстречу рассвету

— Вы знаете, кто вас задержал, то есть э-э… обнаружил? — спросил он и положил на стол фотоплакат в половину газетного листа, напечатанный на отличной мелованной бумаге. Внизу мелким шрифтом указывался издатель — политический отдел войск Краснознаменного Дальневосточного пограничного округа, а вверху, под изображением красного комсомольского значка, было фото знакомого мне младшего сержанта и статья о нем. Заголовок гласил: «Вожак молодежи заставы».

— Ого, знаменитость! — удивился я.

— А вы читайте, читайте.

По привычке я глянул в конец текста и прочел, что за активную комсомольскую работу мой «крестник» награжден грамотой ЦК ВЛКСМ, что его грудь украшают все знаки солдатской доблести. Потом посмотрел начало и удивился еще больше: «крестник» оказался еще и тезкой — Рыбиным Николаем Ивановичем.

— Значит, судьба, — обрадовался я. — Вот с ним-то первым я и побеседую.

— Не судьба, — сказал начальник. — Рыбин сейчас в наряде.

— Тогда вы сами о нем расскажите.

— А может, пусть лучше его товарищи расскажут? Поговорите с пограничниками.

Так и порешили. После обеда я пошел по заставе с одним вопросом:

— Расскажите о младшем сержанте Рыбине.

— Хороший товарищ, всегда поможет, — сказал рядовой Тихонов.

— Я вот сержантскую школу окончил, а он младшим командиром стал без всякой школы. Это вам о чем-нибудь говорит? — сказал сержант Арбузов.

— Чуть свободная минута — сидит над книгами, учится, — сказал рядовой Исаков.

И тут выяснилось, что мой тезка к трудностям службы добровольно добавил себе еще трудности общеобразовательной учебы. Иногда это в войсках допускается: если пограничник отлично выполняет свои обязанности и если есть соответствующие условия, командование разрешает ему еще и учиться в школе, так сказать, без отрыва от службы, окончить десятый класс. Только сильные решаются на это, поскольку такое обучение не освобождает от тяжелой и очень напряженной пограничной службы. Николай Рыбин решился. Время от времени, в свои законные выходные дни, ездит в школу соседнего села, сдает экзамены по отдельным предметам.

А ефрейтор Казаков рассказал мне историю, которая позволила лучше понять особенности пограничной службы п природные условия этих мест.

Зимой было дело. Кряхтели деревья в лесу от сорокаградусного мороза. Звезды дрожали над скованным Амуром, а лупа куталась в шубу искристого тумана, словно так же, как и пограничники, одетые в тулупы, спасалась от свирепой стужи.

С вечера Николай Рыбин укладывал чемодан, собираясь в отпуск: утром он должен был уехать на станцию. Перед тем как лечь спать, вышел на крыльцо, посмотрел на луну и встревожился: все говорило о том, что идет пурга.

Проснулся он от стука за окном. Стучали ставни. Со двора доносился надрывный стон ветра.

«Ну, все, — подумал Николай, — заметет дороги». Оделся, вышел к дежурному по заставе и увидел торопливо собиравшихся куда-то своих связистов.

— Что случилось? — с беспокойством спросил он.

— Связь порвало…

— Я пойду, — решительно сказал Николай.

— Ты же в отпуске. Езжай, пока дорогу совсем не занесло. Без тебя управимся.

— Я пойду, — повторил он. И крикнул, уже натягивая полушубок. — Поеду, когда все исправим!..

Над Амуром неслась белая мгла. По времени стояло уже светлое утро, а в двадцати шагах ничего не было видно. Ветер нес по льду обломанные ветки деревьев. Младший сержант Рыбин, командир технического отделения, и ефрейтор Казаков, старший мастер по электроприборам, держась друг за друга, пробирались берегом реки, увертываясь от летящих веток. Боялись ступить на лед: бросит, понесет, не удержишься. Порой останавливались, оттирали друг другу быстро белевшие щеки.

Когда нашли обрыв, обрадовались так, будто все было уже позади. Хотя самое трудное еще только предстояло: для того чтобы ремонтировать линию связи, нужно было сиять рукавицы. Руки быстро застывали на обжигающем ветру, коченели. Пограничники отогревали руки за пазухой и снова гнули непослушные провода.

Вернувшись на заставу, припали к раскаленной печке, не задумываясь, что можно обжечься. Руки еще и не отошли, как снова случился обрыв на линии. И снова они нырнули в мутное марево летящего снега. Не потому, что не доверяли другим, просто знали, что навстречу трудностям первыми должны идти первые специалисты, которые все могут сделать и быстрее, и лучше…

— Потом у обоих кожа на руках слезала, так обморозились, — спокойно, как говорят о давно прошедшем и не заслуживающем особого внимания, сказал Казаков.

Все, что я узнавал о своем тезке и его товарищах, было, разумеется, весьма любопытно, но меня интересовало большее. Ведь речь шла о пограничной службе, а все мы с детских лет привыкли связывать с границей не одни только служебные будни. Однако по опыту общения с пограничниками я знал, что в наши дни схватки с нарушителями — дело весьма редкое. «Граница на замке» — это выражение привычно не только нам, но и тем, кто хотел бы видеть на границе обратное.

И все яге желание найти «изюминку», без которой, как мне казалось, и рассказ не рассказ, взяло верх.