Читаем Навстречу судьбе полностью

Навстречу судьбе

Таких теперь в деревне остается все меньше. Может, потому их порой и не дозовешься — знают себе цену. Наук по печному делу они не проходят. Но где-то подглядев и усвоив для себя, на всю жизнь становятся мастерами своего дела. Знают: от того, как горит печь, зависит даже само настроение хозяйки. Чтобы в печке хорошо щи прели, картошка тушилась и пироги пеклись и получались сдобными и румяными, под не должен скоро выстывать. Чтобы печка хорошо прогревалась, а не в трубу уходило тепло. А простудится человек, полежит на горячих кирпичах, и как рукой все недомогания снимет. Не зря в народе говорится: «Печка, печка — ласково местечко».

Помню, долго стояла у нас в избе русская печка, поставленная вскоре после войны одним степенным мужиком-однодеревенцем, дядей Лёксандром Даниловым, так мы его тогда звали. Лицо его было заросшее русой с проседью бородой и усами. Над добрыми темными глазами свисали густые брови.

Мужик этот говорил всегда как кирпичи клал, неторопливо, веско.

Мы с соседскими ребятами придем из школы, встанем около него и с любопытством смотрим. А он, спустя некоторое время, присядет на стопку кирпичей, закурит свою непомерную козью ножку из прегорькущего самосада и с наслаждением затянется, радуясь нашему присутствию, потому что все взрослые в это время в поле.

Начнет нам разные смешные байки заворачивать. Говорят, любят прихвастнуть заядлые рыбаки да охотники. Замечал, шоферы со стажем, деревенские плотники и печники не отстают от них.

Дядя Лёксандр в каждое предложение всегда вставлял, а то и не по одному разу, слово «голова». «Да, голова! Вот сбросит, бывало, фашист бомбу на дорогу, изба хоть и крепкая, в щепы разлетится, а печка стоит. Во как — голова!».

Годы минули, словно свечки сгорели-растаяли. Печь, которую когда-то клал дядя Лёксандр, отслужила свое. Новую печь сложил другой мастер. Хорошая печь получилась, с подтопком. В печи варят, на печке греются, а подтопок — для тепла в избе.

И вот как-то зимой забарахлил подтопок. Тяга забилась. Дым валит в избу. В печке сажу могут сами хозяева вычистить, и в трубе, и в борове. Но чтобы из дымохода подтопка выгрести, нужно взламывать кирпичи. Но где? Которые? Это известно только печнику-мастеру. Мать пошла к тому печнику, который печь клал. А ему недосуг. Свои, говорит, дела. Старушка пошла к другому. Взяла грех на душу, слукавила для пользы дела, сказала, что это он сложил печь. В конце концов мастер дал согласие. Как доктор, осмотрел печь с ног до головы. Постучал черенком мастерка по кирпичикам подтопка. Внимательно прослушал. Спросил мать: «Давно ли я у тебя ставил ее, что-то не припомню?». Деревня-то большая. «Да годков, эдак, с десяток прошло!» — «И все как новенькая, мать честная, курица лесная, — обрадованно воскликнул печник. — Я плохо не умею!»

Еще походил вокруг печки, покурил, подумал, почесал затылок. Потом взломал штук пять кирпичей в разных, самых неожиданных местах, почистил сажу и опять вмазал в прежние гнезда.

Часа два провозился. «Ну вот, хозяюшка, теперь у тебя подтопок с гудом, с воем будет топиться еще десяток-другой лет», — доложил печник. Вымыл руки, сунул мастерок в сумку. Опять закурил, лукаво прищурившись. Стал нос чесать. Старушка засуетилась: «Сколько тебе, милый, за работу-то?» — «Сто пятьдесят рубчиков, матушка, мое первое и последнее слово», — мягко, но решительно произнес печник. «Ой, светы! — воскликнула мать. — Ты с ума спятил никак? Да за эту цену…» — «Никак не спятил, старая, — не дал договорить матери печник. — Привела бы другого печника, он бы у тебя не два часа, а два дня проканителился, сделал бы хуже и взял бы дороже!» — «Ну, ладно, спасибо, что не отказал!» — «Пользуйтесь на здоровье», — пробормотал печник и вышел довольный, припрятывая деньги подальше.

Сейчас в деревне проводят газ. Молодежь, конечно, предпочтительнее относится к этому более чистому и экономичному виду топлива. С ним меньше забот и в избе просторнее. Но старики никак еще не привыкнут к нему. Им дивно: как это можно без русской печки!