Навстречу звездам

— Именно так. Можно построить строгие математические модели, в том числе применимые к обществу, и проследить очень интересную динамику… Каковы начальные условия динамического процесса в той модели, которую мы будем сейчас рассматривать? Возьмем множество элементов, каждый из которых обладает потенциальной способностью присоединять к себе другие элементы и подчинять их себе, то есть так делать, чтобы движение подчиненных зависело от движения подчиняющих. Изначально снимем все ограничения на их движение и взаимодействие — прошу особо запомнить именно это начальное условие изначальное полное снятие ограничений. Через некоторое время мы увидим, что прежнего хаоса и равенства статуса уже нет. Одни элементы многократно усилили свои возможности за счет подчинения себе других, а эти самые «другие» свои изначальные возможности уже потеряли. Образовались устойчивые, централизованные и жестко организованные структуры. Кстати, свобода — это совокупность реальных возможностей осуществить то или иное движение. Именно реальных и наличествующих в данный момент возможностей, а не где-то прописанных… А теперь вопрос: как результаты этого моделирования применить к социальным системам?

— Прослеживается четкая аналогия: когда в какой-то момент государство для всех снимает все ограничения на осуществление социально-экономических взаимодействий, то с течением времени у одних субъектов собственные возможности увеличиваются на несколько порядков, а у других степень свободы резко снижается. Первые добывают себе дополнительную свободу за счет тех, кого они этой свободы де-факто лишили. И тогда уже все ограничения в системе начинают устанавливаться теми, кому «повезло» — разумеется, в свою пользу. В зависимости от того, насколько смягчены изначальные ограничения и насколько далеко зашел этот процесс, разница в возможностях может быть достаточно большой. Чем больше возможностей у одних, тем меньше возможностей у других. И это может быть не только в пределах одного государства — нельзя было рассматривать США и Европу, где общий уровень жизни высок, в отрыве от остального мира… Поэтому наиболее жесткие структуры — это не результат непонятно откуда взявшегося качественного скачка, а следствие наибольшего, так сказать, количественного продвижения по этому пути.

— Правильно, товарищи. А теперь назовем вещи своими именами. Как называется идеология и политика, которая выступает за то, чтобы оставить как можно меньше ограничений на так называемую «свободу предпринимательства» и личное потребление — и вместе с тем как можно меньше не зависящих от экономической конъюнктуры и гарантированных государством средств социальной защиты «слабых», «неприспособленных», «не вписавшихся в рынок»?

— Либерализм. Под этим словом в конце прошлого и начале нынешнего века понималось именно это, а не то, что раньше.

— А как называется идеология и политика, при которой у одних максимальная свобода, а у других — максимальная несвобода?

— Фашизм. Мы его только что рассмотрели.

— Так. И какие же из всего этого можно сделать выводы?

— Первый вывод: фашизм — это закономерная и неизбежная высшая стадия развития либерализма. Второй вывод: правоту этого тезиса можно доказать строго математически.

— Отлично, разобрались с этим. А теперь перейдем к рассмотрению международных отношений с позиций этой модели. Соединенные Штаты, как известно, к середине первого десятилетия нового века выстроили очень жесткую мировую систему политического и экономического управления. В области политики их агенты влияния, пришедшие в зависимых странах к верховной власти, брали на себя соответствующие «международные обязательства». При этом США на себя никаких обязательств не брали — только заставляли других строго следовать им. Это не что иное, как прямое подчинение. В оккупационной конституции России было прямо написано: международные обязательства имеют наивысший приоритет по сравнению с другими юридическими актами… А что в области экономики?

— Империя создала особую организацию — Международный валютный фонд. Этот фонд предоставлял зависимым странам кредиты. Но не простые кредиты, а вместе с обязательством выполнения каких-либо условий по реформированию внутренней структуры государства. Эти условия были направлены на то, чтобы максимально расчистить дорогу американскому капиталу, «заасфальтировать» экономическое пространство. Это касалось не только изменения экономических параметров типа учетной ставки, таможенных пошлин — при господстве этой системы повсеместно принимались прямые директивы типа предоставления в собственность американцам нефтяных и минеральных месторождений и тому подобное. Более того — диктовались и политические условия. Например, изменения в конституции, урезание полномочий представительной власти, введение технологии сокращения численности населения, ликвидация прав наемных работников, изменение школьных и институтских учебных программ и так далее. Аналогичную политику проводили банки «реконструкции и развития», а также всякие частные «благотворительные» фонды вроде фонда Сороса.