Назия просит обойтись без поминок

– Я возвращаюсь к обычной жизни быстрее, чем Нури. Меняюсь у нее на глазах. Она озадачена моим внезапным интересом к жизни ее сестры. Когда Назия устраивается в газету, я жалуюсь Нури на поздние возвращения и новых друзей Назии. «Почему это тебя беспокоит? – спрашивает меня Нури, настроенная слегка скептически. – Она способна сама за себя постоять». Но я продолжаю выговаривать Назии за то, как она одевается, когда выходит из дома, за ее дружбу с женой начальника и за то, как мало внимания она уделяет Сабин. Нури смеется над моими тревогами за племянницу, потому что, по ее словам, я никоим образом не облегчаю бедной девочке жизнь. Но я не обращаю внимания на ее насмешки и продолжаю критиковать ее сестру. Полагаю, Нури первая понимает, что я придираюсь к Назии оттого, что та мне нравится.

– Да? Откуда вы знаете? Наурин вам сама говорит об этом?

– В этом нет необходимости, – Асфанд прочистил горло. – Я просто знаю.

– Вы рассказываете Ну… Наурин о дружбе ее сестры с Долли? – Салман надеялся получить более внятный ответ, сколь бы ни был деликатен вопрос.

– Нет! – твердо заявил тот, впиваясь ногтями в простыни. – Я не хочу ее расстраивать. Но зато рассказываю ей, что я ездил к начальнику ее сестры: поговорить о неприемлемом рабочем графике Назии.

– Как она реагирует на ваше вмешательство?

– Нури продолжает бранить меня за то, что я слишком интересуюсь Назией. «Ты одержим моей сестрой! – кричит она на меня в тот вечер. – Почему бы тебе не заняться собственными делами? Дай ей спокойно строить свою жизнь дальше». Я заверяю ее, что руководствуюсь исключительно интересами нашей семьи, но ее это не убеждает. С этого дня я решаю больше не жаловаться жене. И поэтому она так и не узнает о том, что Назия крутит интрижку с Фаридом.

Салман беспокойно кивал, слушая рассказ Асфанда. В гипнотическом трансе каждый из гостей Назии открыл ему кусок своего прошлого. Хотя Наранг сперва и не понимал этого, перед ним, складываясь из осколков их воспоминаний, постепенно разворачивалась уже знакомая ему история презираемой многими женщины. Эту же историю он уже слышал от Назии, вот только тогда виноватой всегда выглядела она сама. Назия так корила себя, что Салману казалось, будто на ее совести множество разрушенных судеб. Но теперь, когда он порылся в головах ее случайных жертв, он задумался: а была ли Назия на самом деле виновата во всех их несчастьях? Демоны, что преследовали ее гостей, были практически не связаны с ее поступками. Эти люди с головой тонули в собственных слабостях, над которыми Назия была не властна.

– Вы что-то говорите Назии, когда узнаете об ее отношениях с Фаридом? – спросил Салман, невольно косясь на часы.

– Только что я знаю о них с Фаридом.

Услышав это малоубедительное утверждение, гипнотизер нахмурился.

– Она спрашивает вас, как вы узнали об их романе?

– Она и так это знает. Следующие несколько дней она активно меня избегает. Полагаю, боится, что я начну расспрашивать о ее отношениях с Долли и Фаридом. Но у меня нет к ней вопросов. Более того, я даже не осуждаю ее за принятые решения. К сожалению, чтобы понять это, ей требуется некоторое время.

– Давайте вернемся в тот момент, когда Назия понимает, что неверно истолковала ваши намерения. Что вы можете мне рассказать об этом дне?

Брови Асфанда дернулись, ноздри раздулись – он тихонько вздохнул. Его разум рисовал портрет Назии в белом шальвар-камиз, с волосами, заплетенными в косу. Она сидела на диване в гостиной второго этажа, потягивая зеленый чай и листая то ли газету, то ли какой-то журнал, как делала каждый вечер после того, как Сабин засыпала. Дверь в ее комнату стояла нараспашку, чтобы она могла приглядывать за дочкой. На завтра был намечен запуск ее книги, и Асфанд чувствовал, что Назия нервничает. Тем утром ее новую книгу, «Стыд Сатаны», в пух и прах разнесли в прессе: критик-мужчина писал, что она изображает женщин святыми, а мужчин жестоко распинает за то, что те якобы отбирают у женщин даже самые маленькие радости. Назия кривила лицо, пока читала эту рецензию. Асфанд понял, что она злится и, если он подойдет к ней, станет на него ворчать.

– Я подхожу к Назии… – нарочито медленно произнес Асфанд и даже поднял руку, чтобы подчеркнуть сказанное. – Кажется, она удивлена. «Пришел меня отчитать? Или обвинить в очередной ошибке?» Я вытаскиваю из кармана пачку сигарет и предлагаю ей. Сперва она не знает, как реагировать на этот жест. Я заверяю ее, что я здесь не для того, чтобы в очередной раз ссориться. Со слабой улыбкой она прикуривает, затягивается и стряхивает пепел в пустую кофейную кружку. «С чего это ты вдруг такой любезный?» – спрашивает она, когда запах дыма насквозь пропитывает мою гостиную. «А чего ты такая подозрительная?» – парирую я, осторожно придвигаясь ближе к ней на диване. «Вот поэтому! – Назия швыряет мне газету. – Все вы, мужчины, одинаковы». Она поднимается с дивана и отходит к окну.

– Что происходит дальше?