Назови меня своей

— Извини… я должна была тебе сказать.

— Да, но теперь уже поздно.

Она не поняла, что он имел в виду. В его голосе не было злости, только шок.

Он коснулся ее щеки.

— Я сделал тебе больно?

Это было немного больно, внутри ее он был таким большим и твердым. Но она не хотела терять связь.

— Нет, — сказала она. — И я хочу еще раз испытать это удовольствие.

Он уткнулся лицом в ее шею, прижался губами к чувствительной коже под ухом и начал ласкать пальцами ее грудь. Дразня, искушая, пока не вернулись щупальца ощущений.

— Скажи мне, если будет больно, — сказал он и снова вошел в нее, задавая безжалостный ритм, все быстрее и быстрее затягивая ее в новую бурю ощущений.

Наслаждение захлестнуло ее, сотрясая все тело. Она прильнула к нему точно так же, как тогда, когда он вез ее сквозь песчаную бурю, окутав своим теплом, как спасительным коконом.

Словно откуда-то издалека она услышала его крик, когда его семя брызнуло в ее лоно.

Глава 6

— Что ты сделал?

Райф кончил прямо в нее, хотя и не собирался этого делать. Но хуже всего было то, что он лишил ее девственности, связав их обоих священным обязательством, которое нельзя было нарушить.

Почему он не принял меры предосторожности? Почему не сделал то, что делал всегда? Не задал ей никаких вопросов, которые могли бы их защитить?

Потому что он отчаянно хотел обладать ею, как только вышел из воды и увидел, что она за ним наблюдает. А может, и раньше. Когда заметил ее, стоящую рядом с джипом, ее янтарные глаза, сверкающие вызовом и страхом. Так или иначе, но зверь пробудился, и разрушение, которое он причинил, — его и ее жизни — было совершено.

Им овладело оцепенение.

Лежа на спине, он смотрел на потолок палатки, на богатые ткани, на пятнистый солнечный свет. Все выглядело так же, как и час назад, когда он проснулся, но теперь вся его жизнь и ее будет совсем другой.

Он не раз играл с судьбой, но всегда знал, что рискует, и был предельно осторожен, но сейчас и подумать не мог…

— Все в порядке?

Он повернул голову и несколько секунд пристально вглядывался в ее лицо, ища признаки двуличия.

Неужели она все это спланировала, чтобы заманить его в ловушку? Сломанный джип, выстрел, долгая ночь, когда она помогла ему пережить кошмар, а потом пришла к озеру.

Это казалось маловероятным, но правдоподобным, пока он не вспомнил о буре. Бурю она не могла спланировать. Или просто увидела возможность и воспользовалась ею? К его горлу подступила горечь, но он проглотил ее.

Каковы бы ни были ее планы, он сам отвечал за свое либидо. Он сам решил соблазнить ее, ничего, по сути, о ней не зная.

Повернувшись на бок, он протянул руку и заправил ей за ухо выбившуюся прядь.

— Я не должен был делать это без презерватива, — сказал он. — Этому нет оправданий. Но беременность вряд ли имеет значение. Теперь мы все равно должны пожениться.

Ее глаза расширились.

— Пожениться?

Интересно. Либо она очень хорошая актриса, либо ничего такого не планировала.

Это его немного утешило. Значит, он был не единственным, кто потерял голову в пылу их любовных утех.

Легкий румянец окрасил ее кожу. Все же она была очаровательна. Возможно, их брак и не будет ужасным.

— Ты была девственницей, Кася, — решил пояснить он, хотя, будучи нарабианкой, она наверняка должна была знать о священных Законах для шейхов о браке. — Несмотря на то, что я незаконнорожденный, в моих жилах течет кровь королевского дома Нарабии. А это означает, что теперь мы должны пожениться.

Ее брови взлетели.

— Но как я могу выйти за тебя замуж? Я тебя совсем не знаю! Ребенка не будет, у меня первые дни цикла.

Он нахмурился. Теперь она выглядела не только потрясенной, но и испуганной.

— Причина — не беременность. Это диктует честь, — продолжал он, его горло сжалось на этом решающем слове.

«Честь». Единственное, чего отец не сумел у него отнять. Его честь поддерживала его, несмотря на одиночество, голод, боль и другие унижения.

Честь помогла ему выжить. Это она заставила его сражаться до тех пор, пока он не одержал победу. Надо было не просто найти людей, но и стать их вождем.

Его честь значила для него все, и он не мог поступиться ею. Ни за что. Ни перед кем. Даже перед самим собой.

— Я лишил тебя девственности, — сказал он. — Чтобы сохранить свою честь, я должен на тебе жениться.

— Но это же атавизм! — Касия сделала несколько вдохов, пытаясь восстановить нормальное дыхание. — Разве можно говорить такое серьезно?

Райф покачал головой. Трагическое выражение его лица придавало ему особую красоту.

— Я говорю серьезно, — сказал он. — Теперь у нас нет выбора.

— Глупости. Выбор всегда есть.

— Касия, — он дотронулся до ее руки, — ты должна успокоиться. Успокоиться и понять.

Она отбросила его руку. Как она могла успокоиться? Она не могла вести с ним разумный разговор.

Конечно, она знала о Законе о браке для шейхов. Он был записан в древних свитках, которые в свое время изучала Кэт. Потом Касия даже посмеялась с подругами, что, пожалуй, это неплохой способ для всякой мелочи вроде них стать королевами.

Но кто знал, что этот закон до сих пор работает?