Названная женой

Тёмная рябь воды сгущается, местами уплотняясь, местами расходясь, Айджиан лежит неподвижно, не реагируя на изменение окружающего и волшебство под самым боком. Гвенн останавливается около лежащего короля, наблюдая сцену, ткущуюся из темноты и просветов.

В кабинете два силуэта. Айджиан — рядом с Гвенн, а напротив, возле входа, рисуется милый её сердцу Нис. Ярко-зелёные глаза смотрят прямо, не то испытывая, не то полностью доверяя. В ряби и темноте плывёт искажающееся дроблением эхо голосов.

— Благие сообщили, что Мидир очнулся. Я бы хотел увидеть его, — Нис поднимает взгляд выше и говорит, не отрывая глаз от рогов Айджиана. — Уверен, отцу тоже будет интересно меня увидеть. Пусть и через пару тысяч лет.

— Отец смотрит на тебя постоянно, — Айджиан морщится досадливо. — Кто бы мог подумать, что для тебя это событие, стоящее внимания раз в две тысячи лет.

— От… Айджиан, — наследник не желает показывать слабость, не догадываясь, сколько в этом могло бы быть силы. — Мне нужно увидеть его. И я зашёл сказать, что уезжаю. Поставить тебя в известность, чтобы ты опять не гонял Мигеля меня возвращать.

Морской царь прикрывает оба глаза, огромные рога давят голову неимоверной массой. Он скрещивает руки на груди, опуская невидящий взгляд к картам и письмам.

— Не пошлю. Это всё? Иди. Уезжай скорее.

— Отец, ты ведь знаешь, как я к тебе отношусь? — останавливается у входа Нис, словно понимая: происходит что-то не то.

— Счастливого… пути, — невпопад отвечает Айджиан, не отрывая взгляд от стола, но как только царевич разворачивается, горько вздыхая, отчаянно смотрит вслед. — Легкой волны тебе, сынок.

Кажется, он не слышал того, что сказал ему сын!

Некоторое время ничего не происходит, Гвенн нетерпеливо шевелится посреди ряби и темноты, злясь на мужа, которому всё ясно и который так и не сказал слова любви отцу! Она его прибьёт, точно прибьёт, когда он приедет!

Тут Айджиан достает из нагрудного кармана что-то небольшое, неразличимое в волшебной проекции. Смотрит, смотрит, смотрит неотрывно.

По громаде главного здания Океании раздаётся звон, оповещающий о скором отъезде наследника. Морской царь неловким движением скидывает со стола светильник с проклятием, который вольно или невольно объединял его и Ниса.

Вот что тогда сверкнуло, когда Гвенн объявляла об отъезде мужа.

Для Ниса Балор Второй — нечто непоколебимое и вечное, тот, кто всегда поймёт и защитит. Но теперь защита нужна самому царю.

Гвенн ужасается этому видению: ведь для морского царя разбитый светильник наверняка послужил знаком, и знаком потери. А если он решил, что теряет и сына, и дочь!

Айджиан опускается на пол медленно, неотвратимо, укладывается на своё нынешнее место, продолжая сжимать в кулаке своё непонятное сокровище. Магией подтягивает песочные часы, увеличивает их до размера взрослого ши и ставит рядом с собой. Рябь теряет очертания, расходится размытыми волнами.

— И вот сегодня, сегодня всё совсем плохо! — причитает Мигель, трепыхаясь бабочкой подле лица царевны.

Айджиан смотрит на полностью просыпавшийся песок в часах, очень похоже, отмеряющих время приезда сына.

— Ну вот и всё. Наигрался, — морщится и замирает окончательно.

Гвенн присаживается совсем рядом с Айджианом, касается его и понимает: сердце не бьётся.

— Нис вернётся. Не покидай нас! Не покидай меня!

Ударить всем имеющимся волшебством? Но Балор — он даже не фомор, он — сама стихия океана!

Гвенн неудержимо плачет, повторяя отчаянные слова: «Не покидай нас, отец!», как шептала их каждый день у входа в покои Айджиана — и её слёзы, упавшие на руку морского царя, превращаются в льдинки.

Глава 21 Вечный лёд

Гвенн очень хотелось, чтобы видение поверженного Айджиана оказалось сном, как её качание на рогах с Нисом. Но всё было взаправду. Она закашлялась. Горечь потери была невыносимой; она теряла вдвойне: вновь теряла любимого, отца, весь мир… Всё вокруг стало тёмным и вязким, голова закружилась, и царевна осела на продавленный пол, остатками сознания еле цепляясь за реальность.

— Гвенни, сними камень, — прозвучал знакомый голос, и она, объятая радостью, вскинула голову.

— Нис!

В светлом пилообразном проёме царских покоев показался рогатый контур фомора.

Он вернулся! Теперь всё будет хорошо! К Гвенн почти вернулась жизнь, только ноги не слушались. Идти она ещё не могла, хотя очень хотела кинуться к супругу.

Краем глаза она отметила странную неподвижность, в которой замерли все: Маунхайр, Лейсун, Улинн; даже Мигель не трепетал юбочкой.

— Ты вернулся, Нис! Какое счастье!

— Гвенн, быстрее, возьми камень, пока он не примёрз.

Айджиан стремительно покрывался льдом.

Да, всё верно, сначала надо думать о морском царстве. Гвенн оперлась о холодный локоть Айджиана и с трудом поднялась. Обогнув мощные рога, дотянулась до груди морского царя — туда, где искрился миллионами звёзд ключ силы. Красный при свете дня, на глубине он казался сине-зелёным кристаллом. Камень не шевельнулся, словно припаянный к груди владыки.

— Отец, это я, Гвенн, — прошептала она и погладила полукружье рогов. — Дочь. Я верну, клянусь!