Не ангел я…

Любимая, зачем ты далеко?
За что мне наказание такое?
Так в небе солнце светит высоко:
Не дотянуться до него рукою.

Любимая, где молодость моя?

Где озорство в твоем пьянящем взгляде?
Уже покрылись грустью тополя
В танцующем осеннем листопаде.

А помнишь? Море, рыжий апельсин,

Над злым прибоем тучка налитая…
Уже давно немаленький наш сын,
И, слава Богу, внучка подрастает.
И взгляд ее такой же озорной —
Я узнаю в нем милые капризы.

Любимая, побудь еще со мной…

Ведь мы еще должны купить карнизы,
Чтоб занавесью модною прикрыть
Семейный быт от посторонних
взглядов.
Я так хочу с тобою рядом быть,
Что ты не представляешь… И не надо.

Зачем тебе мой тайный слезный мир?

Пусть в памяти твоей я буду долго
Немым шутом супружеского долга.
Мне не обидно: шут – всегда кумир.

Так и не знай, как больно мне молчать,

Колдуя ночью над твоими снами.
Не стану тебе боле докучать.
Спи, милая, рассвет не за горами.

***

Без тебя мне целый мир не нужен.
Ржут турбины, душу осаждя.
Словно льдом подернулись все лужи
От того сентябрьского дождя.

Положу на руль послушно руки.

Зажиганье. Ноги на педаль.
Видно, тебе нравятся разлуки,
Раз тебя несет в такую даль.

Говоришь: там был когда-то Киплинг.

А теперь? Тебе пришла пора?
Может быть. Но вот герберы сникли.
Как они цвели еще вчера!

Ночь. Ноябрь. Метель косым курсивом

Тянет строчки к точке фонаря.
Ты права: жить следует красиво.
Только расставаться – это зря.

Стон шагов по выцветшей квартире.

На столе – исчерканный листок.
Вроде бы всё так же в этом мире.
Только бы вот радости глоток…

Стисну скулы. Не поддамся грусти.

«Или я не сын своей страны?»
Ожиданье – тоже ведь искусство.
Как ты там – на Празднике Луны?

Здесь – как прежде: тянем до получки.

Что ж еще – коль не дал Бог ума?
Послезавтра – Годик нашей внучке!
Но она не знает, где Мьянма.

***