Не ангел

Она сидела на диване у себя в кабинете, просматривая отчет о продажах за предыдущие три месяца. Цифры и впрямь были безрадостные. Успехом пользовались только «Фронтовые письма» и новая антология поэзии, все остальное — словари, справочники, репринтные издания классики, даже детская литература — расходилось плохо, едва-едва. Правда, в текущем квартале они не выпускали популярной художественной литературы. Это, возможно, и помогло бы. Но… такая сумма позволит только покрыть расходы, что уж говорить о прибыли. Господи, что, в конце концов, еще нужно сделать, какие еще идеи достать из своей нищей сумы, чтобы спасти «Литтонс»? Возможно, подумала Селия со страхом, возможно, это тоже знак, что Оливер не вернется. Как она посмотрит мужу в глаза: ей была вверена судьба издательства, а она привела столь успешное предприятие к разорению? Ну, допустим, не привела — пока. Нужно срочно искать выход. Хоть какой-то. Глупо пренебрегать популярной беллетристикой. Селия знала, почему так вышло: она была очень занята, все делала сама, не оставалось времени сесть и спланировать работу. Так, это нужно менять. Теперь же. Немедленно. Остаток утра она потратит на обдумывание стратегии. Селия потянулась к столу и сняла трубку телефона.

— Никаких звонков, миссис Гоулд. Никого. Я занята.

— Хорошо, леди Селия. Но…

— Никаких «но». Никаких звонков. Никаких посетителей.

— Прошу прощения, — произнес чей-то голос. Прекраснейший, музыкальный, глубокий голос, голос актера. — Слишком поздно. Один посетитель уже здесь.

Селия подняла голову: перед ней стоял человек самой восхитительной внешности, какую ей когда-либо доводилось видеть. У него были волосы цвета темного золота, блестящие синие глаза и удивительно густые брови. Он был не очень высокого роста, ниже Оливера, довольно плотного сложения и очень широк в плечах. Черты его лица отличались безупречной правильностью; в целом он походил скорее на звезду экрана: нечто среднее между Дугласом Фербенксом и белокурой версией новой итальянской кинозвезды — Рудольфо Валентино. На нем была офицерская шинель, надетая на обычный темно-серый костюм, и, когда мужчина шагнул навстречу, протягивая руку, Селия заметила, что он сильно хромает.

— Себастьян Брук, — сказал он, улыбаясь ей самой прекрасной, широкой, радушной улыбкой, — мой агент говорит, что вам нужна детская книжка. Я тут написал одну. Можно вам рассказать о ней?

На всю жизнь Селия запомнила то утро. Не из-за колдовского присутствия Себастьяна Брука, не из-за написанной им волшебной повести-фантазии «Меридиан», полной такого очарования, юмора и оригинальности, что ей с трудом верилось, что кто-то другой из издателей ее уже не купил; даже не из-за неповторимого момента, когда позвонила Дженетт Гоулд и сказала: «Леди Селия, тут…», а она оборвала ее словами: «Миссис Гоулд, я предупреждала, никаких звонков, неважно, откуда они», и миссис Гоулд ответила: «Но, леди Селия, это ваша мама», а она, решив, что это по поводу Билли, Барти или близнецов, произнесла: «О господи» — и попросила Себастьяна Брука извинить ее и взяла трубку, и мать почти скороговоркой — как текст телеграммы, так, чтобы ключевая часть сообщения не потерялась, — сообщила: «Селия, Оливер жив, в госпитале, поправляется, руки-ноги целы, ранение шрапнелью в живот, приедет домой, как только сможет двигаться». Не потому даже, что она разрыдалась, а затем беспомощно, почти истерично рассмеялась, и поднялась, и попросила Себастьяна Брука извинить ее, потому что ей нужно срочно пойти к золовке; не потому наконец, что увидела ММ в слезах радости и облегчения и даже в своем счастье остро почувствовала ее храбрость и великодушие. Селия навсегда запомнила это утро, потому что впервые с тех пор, как много лет назад она остановила свой взор на Оливере, другой мужчина, пусть и ненадолго, напрочь вытеснил его из ее головы и сердца и даже дал на время забыть свои горькие мысли о его вероятной смерти.

Часть третья 1918–1920

Глава 15

— Оливер! Оливер, дорогой мой, не надо, не плачь. Разве ты не слышал, что я сказала? Войне конец! Только что звонила ММ, спрашивала, знаем ли мы. Оливер, не надо, не надо, пожалуйста…

— Прости, — вытерев глаза тыльной стороной ладони и хорошенько высморкавшись, проговорил он. — Да, конечно, слышал.

— Но… — Селия не отрываясь смотрела на мужа. — Оливер…

— Селия, это замечательная новость, просто потрясающая. Правда, боюсь, мне трудно разделить вашу радость. Взгляни на меня, вспомни тех парней, молодого Билли, подумай об отце Джея. Ради чего все это? Но теперь, по крайней мере, больше не будет убитых, не будет раненых.

— Да. Да, конечно, не будет.