Не без греха (СИ)

Рыкнув, Чонгук перевернулся на спину и, стиснув зубы, продолжал отталкиваться от земли, щурясь от световых бликов, он отталкивался и продолжал вскапывать землю ногами, локтями. И не заметил, как отдых продлился. Пригрело кожу. Слишком красиво, вот оно - наполняется смыслом, очертаниями, переливается радугой в паутинках.

Чонгук испытал восторг от того, какими яркими поначалу были цвета, какими острыми чувства, весь этот мир кишел сплошной любовью, весь этот мир силился обнять его и утешить. Небо вспыхивало над головой лазурью, а ореол солнечного света будто скручивал кольца в разноцветные спирали, звуки сливались в мелодии и затухали постепенно, как окончивший играть партию оркестр.

Чонгук сильно обрадовался, когда увидел Юнги, сидящего подле. Вот и увиделись. Увиделись!

— Тебе больно, Гуки? Скоро пройдёт.

— Хён…

Юнги склонился над ним с улыбкой, взял за руку и нежно поцеловал в губы. И боли не стало.

— Мы пойдём… — Чонгук всхлипнул и закашлялся, — мы ещё пойдём в кино?

— Конечно. Скоро пойдём.

— Вдвоём?

— Да, вдвоём, — кивнул Юнги, его образ подёрнуло дымкой.

Такое важное, такое невыносимо важное Чонгук всегда хотел сказать ему лично вслух, донести голосом, хотя бы шёпотом…

— Хён, я люблю…

Взгляд его остекленел, замораживая слёзы, сползла на землю хватавшаяся за рану рука. Он проваливался в глубокий сон, а потом, взлетая высоко-высоко, покуда не достать ни птицам, ни людям, всё ещё ощущал тепло поцелуя, кутающего плазменной негой, словно пушистым одеялом.

Чонгук ещё никогда не был так счастлив.

***

Они провели ночь вместе, ночь страстную, способную грехи искупить и столько же заварить. Они прекрасно понимали, что прощали друг друга априори, прощали ложь, убийства, кражи, им нравились изъяны и несуразности, игра, какой бы странной она ни была. Не имей они влечений, никогда бы не встретились.

Взаимное восхищение пересекалось в стонах, взаимная любовь теплилась в их испорченной и искажённой глубине. Юнги размял Тэхёна и выпотрошил сомнения, он уверил, что такое случается, Тэхён сильно его сжимал и зримо ненавидел, но, прикасаясь к губам, надеялся выпить душу. Он отдавался ему с таким размахом, с каким не пробовал ещё ни разу, и эта агония, эти стигмы-царапины, прорезавшие бледную спину, следы зубов - всё доставалось Юнги, для него готовилось изначально.

…Очень рано, ещё до рассвета, Юнги, мучаясь неясной тревогой, поднялся и сварил кофе. Затем подошёл к телефону, номер которого знали лишь избранные люди. Намджун начал издалека, о том, добрался ли Тэхён, как они там и не нужно ли чего. Юнги снова кольнуло в груди, он что-то почувствовал. Почти сокрушительное.

— Что ещё, Намджун?…

Заминка растянулась, как сухое плато под ногами, которое вот-вот полыхнёт.

Тэхён уже не спал, сел на кровати и следил за Юнги со спины. Тот внезапно пошатнулся, согнулся в три погибели и, схватившись за край стола, опустился на корточки, продолжая прижимать трубку к уху. Его будто подстрелили. Тэхён подскочил и метнулся к нему, придержал за плечи.

Со щёк Юнги ручьями лились слёзы, сказать он ничего не мог, онемев. Тэхён перенял телефон.

— Повтори, — еле слышно попросил он Намджуна.

— Чонгук…

Скорбь. Она прокатывалась адской машиной прямо по дощечкам пола, а потом и по костям. Взгляды.

«Что мы наделали?! Что мы наделали?»

Они прижались друг к другу, как полумёртвые, не находя ни единого объяснения, не понимая, что делают живьём в мире, так схожим с помойной ямой.

— Я забыл… — содрогаясь, Тэхён рыдал. — Забыл передать от него.

Он поцеловал окостеневшего Юнги в лоб и пригладил волосы. Не то, хотя узнаваемо. Юнги абсолютно ничего не соображал, он не верил. Очередной финт, фальшь. Не могло такого быть! Но, если подумать, Юнги всё делал наперекосяк задолго до знакомства с Сокджином. Если подумать, они все приговорены.

Боже, они так несчастны. Наконец вдвоём, но так несчастны и опустошены… Телохранитель. Был ли он ангелом-хранителем? Не был ли он тем, кого Юнги зарекался спрятать от ужасов и дать ему голос? А вместо этого смазал крылья воском и отправил прямиком в пекло.

Соскабливая с шеи Тэхёна кожу, Юнги истошно закричал…

Что есть игра? Что есть ставка и свобода выбора, покуда человек не бережёт человека?

Ничто.

========== Глава 20. Рубцевание. ==========

Пропасть поселилась в них, между ними и повсюду, она всасывала в себя всё, что они пытались спрятать и захватывала одноэтажный домик недалеко от воды. Соли хватало и без моря.

Юнги много курил, ещё больше молчал, а потом, возвращаясь с работы - пил, иногда не выходил из дому по нескольку дней. Тэхён натягивал вуаль смирения, но внутри у него тоже скопилась боль, что пластилиновая, потом обрастала коркой. Правда, запить он её не сумел. Когда Юнги надирался в стельку, он брал его, а если Тэхён не хотел, то брал силой, изуверствуя безжалостно.

Тэхён не выходил на улицу, боясь показаться разукрашенным и тем самым навести подозрения на Юнги. Когда он защищался, Юнги тоже светил синяками, но, конечно, Тэхён не мог отвечать серьёзно.