Не бойся (СИ)

Ничего нет. Только пустота и маленькая надежда, что он сможет пережить эту выворачивающую наизнанку муку. Сознание корчится, воет в голос, а страшное обволакивающее его разум безумие – уже желанно. Кажется, оно вот-вот придёт, чтобы обнять и увести за собою, от этой высасывающей его кровь реальности. Но разум продолжает быть до тошнотворности ясным. От боли нет спасения. И нет спасения от крови. И неоткуда ждать помощи.

Джон застонал и немного приоткрыл глаза, стараясь понять, где он находится и что происходит. Машина все еще была окутана тьмой и мчалась на бешеной скорости по пустынной дороге. Он слышал, как братья на переднем сиденье о чем-то тихо спорили, и насторожился, разобрав свое имя.

- Почему ты не укусил Джона? Нужно было еще в больнице заключить связь.

- Укусил. Правда, только запястье…О, да прекрати ты. У меня просто не было времени на большее.

- Странно, что я не видел следов.

- А их и нет.

- Как? Слишком быстрая регенерация тканей? Он же только человек, а не…

- Я уже ни в чем не уверен.

Джону показалось, что Майкрофт не продолжил разговор лишь по причине того, что отвлекся на звонок своего телефона. Пока он говорил, машина, миновав тяжелые ворота, плавно подъехала к огромному особняку и притормозила у входа.

Поднимаясь вслед за Шерлоком по вычурной мраморной лестнице и слушая инспектора, который радостно прокричал - «Наконец-то мы дома!» - Джон и подумать не мог, что это красивое старинное здание, окруженное со всех сторон высокой каменной оградой, станет на ближайшее время его тюрьмой.

В первый же день ему очень доходчиво объяснили, что выходить на улицу - нельзя, общаться с кем-нибудь, кроме братьев Холмс и Лестрейда – запрещено. Целыми днями валяться в кровати и смотреть телевизор, бродить по пустым комнатам особняка, стараясь занять себя хоть чем-нибудь в отсутствии хозяев – можно.

Шерлок уехал сразу после долгого разговора со старшим братом, даже не попрощавшись с совершенно растерянным Джоном, а тот остался на попечении инспектора и Майкрофта. Последний не жаловал доктора своим частым присутствием, приходя с работы только ночевать, а Лестрейда – избегал сам Джон, после того, как тот надоел ему своими бесконечными рассказами, какой прекрасной и удивительной может стать связь с вампирами, особенно такими, как Холмсы. Доктору казалось очень странным, что Грег решил испробовать на себе роль свахи, ведь еще там, в больнице, он решил, что совершенно не понравился инспектору.

Джон старался особо не прислушиваться к словам Лестрейда и жутко боялся Майкрофта, который, однажды поймав его в темном коридоре, вежливо пригласил побеседовать в библиотеку. Там он устроил несчастному доктору настоящий допрос с пристрастием, пытаясь выяснить странную природу его быстрой регенерации и ненормального поведения во время встречи с оборотнями. Всю беседу Джону казалось, что он идет по минному полю и один единственный промах и его тело просто разорвет на кусочки.

Он на самом деле не знал, почему так сильно захотел встретиться с Джимом Мориарти, как почувствовал, где именно в лесу находилась волчья стая, и чем заинтересовал самого опасного вожака оборотней. После разговора с Майкрофтом Джон ощущал себя так, будто его мозг полностью выпотрошили, оставив лишь пустую оболочку, а из тела выжали все соки.

И еще ему очень не понравился тот странный взгляд, которым наградил его на прощанье старший Холмс, когда он практически уползал из библиотеки.

Джон жутко скучал без работы и нормального общения с обычными людьми, посвящая свободное время просмотру телевизора, из которого и узнавал последние новости. Это было довольно необычно, но и в мире, и в Лондоне больше не было беспорядков. Немного помитинговав и покричав незамысловатые лозунги, люди как-то слишком быстро и легко привыкли к своему рабскому положению. У вампиров теперь было официальное право не только выбрать себе понравившегося человека в доноры, но и беспрепятственно делать с ним все, что заблагорассудится.

То ли кайф от укусов так действовал на мозги людей, то ли кто-то очень сильно постарался, чтобы информация о сопротивляющихся новому режиму не доходила до общественности, но по всем программам шли только позитивные новости. Люди, счастливо улыбаясь в камеру, рассказывали о непередаваемых ощущениях от жизни со своими вампирами, а Джону до дрожи в пальцах хотелось разбить этот злосчастный экран, показывающий такую откровенную ложь.

Он, конечно, догадывался, что все было не так просто и с главой старейшин – Леонардом, и с обычными людьми, но все вокруг, как сговорившись, делали вид, что его сопротивление – просто ужасное недоразумение, а сам Джон – идиот, раз не ценит такого очаровательного вампира, как Шерлок.