Не бойся (СИ)

Быстрые, невидимые обычному глазу, движения и вот уже длинные пальцы, смазанные холодным прозрачным гелем, нежно поглаживали ягодицы трепещущего в предвкушении Джона. Шерлок, наверное, в первый раз за свою бесконечно долгую жизнь – не торопился. Он, осторожно надавливая, проник внутрь, мягко раздвигая сжатые мышцы. Медленные движения, уверенные сильные толчки и Джон, полностью потеряв контроль над своим телом, сам бесстыдно насадился на длинные пальцы, откровенно умоляя о большем.

Нельзя спешить, иначе боль помешает им обоим, а Шерлок и так потратил непозволительно много времени. Он нежно припал губами к собственному укусу, слизывая выступившую кровь, и одновременно, осторожно вошел в любовника, перемешивая наслаждение и боль, словно дорогой, изыскано приготовленный коктейль.

От неожиданности Джон вздрогнул и попытался оттолкнуть, но ласковые и твердые руки удержали на месте, не давая двинуться с места.

С каким-то непонятным чувством Шерлок не только смаковал каждую каплю выпитой им крови, но и ощущал такой сладкий жар и тесноту, что на миг у него потемнело в глазах. Вампир услышал, что Джон задышал ровнее, глубже и почувствовал, как он, сжимая внутри его член, немного подался назад, вызвав у Шерлока непозволительно громкий стон.

Вампир прикрыл глаза, полностью растворяясь в давно забытых ощущениях: теряясь в звуке бьющегося под ним горячего тела, в фантастическом аромате, исходящем от глубоких царапин, в рваном смешанном ритме, которым он был просто не в состоянии управлять. Слишком сильное возбуждение накатывало постепенно, волнами, полностью отключая гениальный мозг, оставляя лишь животную похоть и страсть, с которой Шерлок вбивался в распластанное под собой тело. А когда почувствовал, что Джон уже на грани, то резко притянул к себе, стараясь удержать в жестких объятиях стонущего любовника.

Хотелось пометить, прикусить до крови, с силой втянуть кожу, чтобы остались синяки, раны. Вампир просто не мог остановиться, вылизывая, кусая солоноватую кожу Джона. От такого количества дурманящей разум крови он был не в состоянии нормально размышлять, полностью подчиняясь своим хищным инстинктам.

Находясь почти на грани между человеческой и звериной сущностью, Шерлок решил посмотреть в глаза Джона, чтобы увидеть, что именно он ощущает, приближаясь к краю, за которым они теперь будут только вдвоем, вместе, всегда…

Вампиру не составило труда развернуть мужчину к себе лицом, и с наслаждением слизнуть языком маленькие капельки крови с прикушенных губ. Открытый, раскрепощенный и избавленный от своих глупых предрассудков Джон, теперь полностью доверял Шерлоку, закидывая ногу ему за спину – и вскрикивая от сразу углубившихся толчков. Его лицо было прекрасно из-за отражавшегося на нем наслаждения, а от взгляда затуманенных желанием голодных глаз Шерлок резко вздохнул и чуть не сорвался, в последний момент напомнив себе, что в его сильных руках совершенно обычный, хрупкий человек.

Понимая, что медлить больше нельзя, Шерлок быстро опустил руку между их телами. Ему хватило всего пары движений ладонью по члену Джона, чтобы тот с криком выгнулся и забился в оргазме такой силы, что Шерлок едва удержался внутри, пока живот заливали теплые, белые струйки. Не желая больше сдерживаться, вампир прижал к себе все еще вздрагивающее тело и с приглушенным стоном, в последний раз припадая к окровавленным губам – кончил, ощущая, как его вечно работающий разум погружается в полный вакуум: без мыслей, звуков и запахов.

Не открывая глаз, Шерлок знал, что Джон постепенно расслаблялся в его руках, теряя сознание – от удовольствия, от потери крови, от боли и сильного напряжения…

Беспомощно откинувшаяся голова мужчины открыла вид на испещренную засосами и ранками шею, и вампир принялся зализывать каждую, убирая боль, запечатывая кровь, но оставляя один единственный укус, означающий, что этот человек теперь принадлежит только ему.

Бережно уложив Джона и проверив, что обморок постепенно перешел в глубокий, спокойный сон, Шерлок прилег рядом.

Как я могу сохранить свою истинную сущность, если мое тело предает меня? Ты говорил, что мы – бессмертны, и что мирские, телесные чувства не смогут затронуть нашу душу.

Ты все продумал, все заранее решил за меня. Но действительно ли все можно предусмотреть? Неужели ты предвидел и Это? Эту боль, к которой начинаешь привыкать, которую начинаешь жаждать и просить о ее приближении. Ведь только она очищает запятнанную похотью душу, смывая кровью, текущей из ран, мой первый грех.

Неужели ты действительно хотел этого?

Ведь я уже готов умолять, лишь бы он остался со мной, и пусть его желтые глаза остаются такими же хищными, как и моя истинная сущность. Пусть все также его холодные пальцы терзают мое тело, заставляя выгибаться и плакать от постыдной страсти. Он великолепно умеет сочетать боль и желание, смешивая в кроваво-огненный коктейль мои слабости.