Не бойся темноты

– Что-то неслышно в вашем голосе энтузиазма, – усмехнулся профессор, – вчера перед нашим домом курсировал с разведывательной деятельностью Даниэль Карлайл. Это не он испортил вам вечер?

Лицо у Томки вытянулось. Она вновь воскресила в памяти смеющееся лицо Грейс Грин и губы предательски задрожали.

– Простите профессор. Я не знала…, – с трудом выдавила она, – Мне господин граф вчера рассказал про вашу дочь… Я глубоко сожалею… Если бы я знала…

Из рук Марты выпала кружка. Она со звоном разбилась вдребезги о кафель, и кофе с молоком забрызгал белоснежный фасад резной кухни. Но никто не обратил на это внимания. Не кинулся убирать. Марта застыла с непонятным выражением на лице, а Томас нахмурился и проговорил:

– Значит, мне вчера не показалось. Карлайл и вправду решил за вас вступиться. Очень неожиданный поступок с его стороны.

Томка встала и, не обращая на оцепеневшую миссис Грин ни малейшего внимания, стала осторожно  собирать осколки.

– Почему неожиданный?

– Да потому что он трус! – воскликнул Томас дрожащим от ярости голосом.

Томка от удивления даже перестала собирать кусочки фарфора и повернула голову в сторону Грина.

– Раньше его не заботило, что вытворяет в городе его сынок. Ты думаешь, наша Грейси была первой, кого он довел до сумасшествия?

Повисло тяжелое молчание. Тамара отвела взгляд от взбешенного профессора и продолжила собирать осколки. Она выбросила их в мусорное ведро и, взяв с мойки тряпку, вытерла пол. Под продолжающееся молчание, тщательно промыла ее и повесила на полотенцесушилку. Потом достала из шкафчика чистую кружку, налила кофе, молока и подала миссис Грин.

Марта вздрогнула, подняла на девушку печальные глаза. И столько в них было боли, что Томка чуть не разрыдалась от охватившей ее жалости.

– Она так его любила, что не видела ничего вокруг, – проговорила женщина, принимая из рук девушки кружку, – Никого не слушала и ничего не боялась. Мы пытались препятствовать их отношениям любыми способами, но Грейси словно подменили. Она стала совершенно другой.  Томас успокаивал меня, говорил, что это пройдет и вскоре Карлайл сам ее бросит.   А потом я заметила в ее сумочке антидепрессанты. Это было ужасно. Она жила, училась, помогала, как прежде, но была мертвой. Словно кукла бездушная и все больше и больше  отдалялась от нас.

Она замолчала и принялась пить кофе мелкими осторожными глотками. И тут заговорил профессор ровным спокойным тоном:

– Мы знали, что семья Карлайлов необычная. Многие в городе это знают. Они почти хозяева всего нашего графства. Глядя на нестареющего Даниэля Карлайла можно догадаться, что воевать с ним не под силу простому смертному, но я решил попытаться.

– И обратились за помощью к графу, – догадалась Томка.

– Да, – согласился он, – Графского титула их семью лишили после смерти графини. Не знаю, что тогда произошло, но Карлайл сказал мне, что не имеет власти над сыном, так как он больше не глава рода. Я тщетно пытался воззвать к его  совести, умалял, угрожал, но все без толку. Он и не подумал вмешаться.  Грейси умерла ровно через две недели после нашего разговора.  Если бы я мог вырвать черное сердце этому ублюдку, то давно это сделал, но у меня осталась Марта, а Грейси уже не вернуть.

Почему?! Вот почему такие замечательные люди должны страдать из-за таких выродков, как Даниэль Карлайл. И такая ярость охватила девушку, что она не заметила как разорвала бумажную салфетку в клочья. Тома вздрогнула, когда на ее ладони легли холодные пальцы Марты в ободряющем жесте.

– Все будет хорошо, – пообещала женщина, вымучено улыбаясь.

«Сильно в этом сомневаюсь» – подумала Томка и улыбнулась ей в ответ.

Остаток дня прошел спокойно. Мистер и миссис Грин предложили Томке совместно посмотреть фильм, чтобы немного отвлечься от невеселых мыслей. Это было так неожиданно и приятно, что она немного растерялась. Они расположились в уютной гостиной. Девушка устроилась в большом мягком кресле, поджав под себя ноги. Профессор и Марта на диване в обнимку, совсем как молодожены.  У хозяина дома оказалась очень хорошая подборка классического кино, в которой и много картин советского кинематографа. И вскоре дружно заливаясь смехом, под веселые комментарии Томки, смотрели   «Иван Васильевич меняет профессию». Перевод был ужасен, но все равно было здорово. Вскоре к ним присоединилась Олька, по-домашнему усевшись на полу, возле Томкиных ног. Она принесла с собой огромную пачку чипсов. И все, дружно забыв, насколько это вредно для здоровья, уплетали ароматные ломтики за обе щеки.

Идиллию нарушило появление Серебрякова. Хлопнула входная дверь, и Томка обернулась, посмотреть, кто там пришел. Ромка уже успел сделать несколько шагов и замер в арке, хмуро рассматривая открывшуюся ему картину.  Его глаза недовольно прищурились, встретившись с удивленным взглядом Тамары.

– Роман, присоединяйтесь скорее, мы включим  сначала, – сказала ему Марта.

Но Серебряков, оставив ее реплику без внимания, мазнул по присутствующим тяжелым взглядом и пробурчал:

– Извините,  другой раз.