Не бойся тёмного сна

Виктор.

– Ну, старина! – восхищенно воскликнул Толик, хлопнув

по плечу и без того смущенного своим приключением

Нефедова, – не ожидали мы, что ты начнешь новую жизнь

с хорошеньких девушек. Даю голову на отсечение, что она

влюбилась в тебя.

– Да брось ты, когда бы она успела, – ответил Нефедов

на это дружеское подтрунивание. – Просто помогла мне. Я

заблудился.

– Ну, уж, конечно, заблудился, – нарочно не верил

Толик, – как у нас можно заблудиться? Да, если хочешь

знать, мы для того и создаем все лишь в одном

неповторимом экземпляре, чтобы ориентация происходила

подсознательно: зачем человеку лишние заботы? А ты

заблудился…

– Ну, черт его знает! – даже рассерженно сказал

Нефедов. – Да у меня в глазах рябит от вашего

неповторимого! Может мне привычней в стандартном.

– Ну, ладно, хватит, хватит, – остановил их Виктор. –

Юрий Евдокимович ждет нас наверху.

– Интересно, что язык у вас изменился, а имена

остались, – сказал Нефедов, когда они подходили к лифту.

– И у вас, и у этой девушки очень простые имена.

– Во! Видел! – снова поддел Толик, толкнув Виктора. –

Они уже и познакомились.

– Не удивляйся, если теперь тебе будут встречаться

Харлампии, Ксении, Афродиты (в основном гречанки),

Серафимы, Капитолины, Матвеи, – сказал Виктор. – В

нашей цивилизации культ прошлого. Движением вперед

мы не озабочены, оно происходит и так. Но мы озабочены

тем, чтобы ничего не потерять. Сорок четвертый век мы

считаем эрой всеохватности, и это невольно сказывается на

именах. К тому же, мы ведь знаем, что будущее за полным,

57

восстановленным человечеством, а значит, в нем будут все

имена. Имен, навсегда исчезнувших, нет.

9. СЮРПРИЗ К ЗАВТРАКУ

Нефедов шагнул в свой «предбанник» и застыл около

дверей. В нос ударил смрад горящего тряпья, пороха,

бензиновой гари. В комнате были видны лишь столик и

диван с креслами, но дальше была не комната, а

необъятное поле какой-то жуткой битвы: все было

заполнено дымом, огнем, железным скрежетом, ревом

танков невиданных конструкций, ревом людей с дикими

искаженными лицами, пробегавшими и теряющимися в

дыму. На одном из кресел спиной к двери сидел старший

восстановитель. Неизвестно как, услышав и оглянувшись

на вошедших, он потянулся к какому-то блестящему

предмету в форме точильного бруска на столике. И тут же

вся битва вместе с дымом, с массивными железными

чудовищами и бегущими людьми исчезла. Вместо

задымленной дали, были голубоватые стены, вместо грома,

лишь звон в ушах от внезапной тишины, вместо смрада,

совершенно чистый воздух.

– Ага, струсил, – засмеявшись, проговорил Юрий

Евдокимович, пожимая Нефедову руку, – это то, что, в

конце концов, вышло из вашего телевизора. Только вместо

программ у нас тот же единый банк информации и ты

можешь составлять себе любую программу. Эта штука

называется УП, то есть универсальный прибор, потому что

у него еще масса и других функций.

Он протянул Нефедову блестящий брусок без всяких

кнопочек.

– Собственно, все это как раз относится к теме нашей

предстоящей экскурсии, – сказал Юрий Евдокимович, –

сегодня я хочу показать тебе один из филиалов банка

58

памяти, как раз тот, что ориентирован на институт

восстановления.

– А что это было? Что такое ты смотрел? – спросил

Нефедов, еще не отойдя от такой прямо-таки невозможной

реальности исчезнувшей картины.

– Это я на себя самого себя молодого хотел взглянуть.

Это был один из последних вооруженных конфликтов на

планете, в котором я умудрился поучаствовать в качестве

сержанта. В этом бою меня, можно сказать, убили. Я был в

таком состоянии, что тогдашняя наука была бессильна. Они

просто заморозили меня и подняли только через пятьдесят

лет. Так что, к сожалению, не все годы своей жизни я жил.

В каком-то смысле, я и сам был подопытным… Так потом и

пошел в этом направлении… А ты ведь еще не завтракал.

Сейчас я закажу…

– А ребята где? – спросил Нефедов, заметив, что

Виктора и Толика уже нет в комнате.

– Пошли искупаться и переодеться. Они живут

поблизости. Позавтракают и за работу.

– А давайте позавтракаем вместе, – предложил Нефедов,

– я сейчас тоже в душ, а ты забирай продукты, зови ребят и

ко мне на кухню.

– Ну что ж, идет! – с удовольствием согласился Юрий

Евдокимович.

Когда минут через десять Нефедов появился на кухне,

Толик, Виктор и Юрий Евдокимович уже расположились

там на кухонных табуретках. Обе створки окна были

распахнуты, так что завтрак предстоял на свежем воздухе.

И вся эта свежесть как бы продолжалась в свежести и

здоровье одинаково молодых, жизнерадостных мужчин.

Юрий Евдокимович был в желтой рубашке. Толик и

Виктор тоже были в светлом и выглядели очень элегантно.

Нефедов, надев после душа белую рубашку с узким черным

галстуком, попал в общий стиль. На плите уже закипал

чайник. На столе были масло, сыр, сливки. Посредине

59

стола стояло что-то накинутое белым полотенцем, но в

кухне разносился такой знакомый, родной запах, от

которого закружилась голова, и в котором нельзя было

ошибиться.

– Это тебе сюрприз от Толика, – торопливо проговорил

Юрий Евдокимович, опасаясь, что Нефедов угадает

быстрее, чем это будет представлено.

– Каравай горячего хлеба! – сразу выпалил Нефедов.