Не бракованная

Хочу сказать ему, почему я так сделала, но говорить не могу, для этого нужно вдохнуть побольше воздуха. Да и сам должен понимать – зачем.

– Я мог бы посчитать твоим наказанием, твою боль. Но не могу.

Марк садится рядом со мной. Он не дышит тяжело, немного пробежаться для него ничего не значит.

– Я не могу так жить, – прохрипела я и сразу почувствовала на руках мокрые капли. Я заплакала, и от боли, и от обиды, и от самого главного – от страха.

– Так говорит каждая. Льёт слёзы, которые терпеть не могут мужчины, и потом счастливо выходит замуж.

– Или умирает, если не может перестать плакать?

– Ты глупая, но бываешь и умной. За тобой следят больше, чем за другими. В тебе много возражений по поводу наших методов. Задумайся.

Марк потихоньку поднял меня и повёл в мою комнату. Я думала, что он может быть добрым, но, зайдя в комнату, потирая пальцами места, что сильнее всего болели, я осознала, как ошиблась.

Парень вытянул из-под моей кровати верёвку и посмотрел на меня.

– Ложись на кровать.

– В смысле? – я громко пискнула, парня перекосило.

– Ложись на кровать, – отрешённо повторил он.

Марк поглаживал толстую, плетёную верёвку. От сильного сердцебиения мозг переставал работать. Кажется, я снова готова сбежать. Но выход закрывает парень, смотрящий то на меня, то на кровать.

– Привяжешь меня?

– Убегая от меня, нужно понимать, что я быстрее, – зоркий взгляд остановился на моих глазах. Глаз цвета тёмной вишни потемнел, а на голубом, от солнца, блестела пятиконечная звезда, по ободку расширенного зрачка.

Красивые глаза, вызывающие внутреннюю гибель. Но она неболезненная, она сопровождалась приятным беспокойством.

Его лицо украшали веснушки, что вразнобой рассыпались на его смуглой коже. Раз веснушка, два, третья, самая большая на переносице. Считаю оранжевые пятнышки, ложась на кровать. Я не останавливаюсь и тогда, когда Марк начинает привязывать мои руки к железной спинке кровати.

Четвёртая веснушка, ай, слишком сильно сдавил верёвкой запястье. Переходит на другую сторону, беря мою вторую руку. Пятое пятнышко, шестое, седьмое, глаза притянули к себе, забыла сколько веснушек насчитала.

Руки завязаны, ноги остались нетронутыми.

– Ну что, теперь не сбежишь?

– Марк, это жестоко, ты же понимаешь? – тело постепенно охватывал озноб, нижняя губы подёргивалась, но незаметно для чужих глаз.

Я зашевелила руками, проверяя, до какой степени я слилась с кроватью. Хотя бы одну свободную руку, и я смогла бы развязать узел.

Руки начинают затекать, но не быстро. Под кожей покалывает, но пока не смертельно.

Парень нахмурился. Задумался. Пожал плечами.

– Тебе же нравится отвечать без слов, – он опять пожал плечами. Марк начал издеваться надо мной, ведь именно таким образом я ответила мужчине в столовой.

– Когда ты развяжешь меня?

Смирилась? Да, приходится. Узел затягивался сильнее, когда я дёргалась. Марк всё учёл.

– Не скажу, пусть это будет для тебя сюрпризом.

Он приблизился к краю кровати, провёл расслабленным пальцем по моей щеке, удивлённо отстранил голову и резко отдёрнул руку.

– Через час, – поспешил на выход, не обращая внимания на мои вопли, что час – это перебор.

Он почти закрыл за собой дверь, но обернулся. Я взглянула Марку в глаза, они мощной силой манили меня к себе, а затем отталкивали. Приковывали – отшвыривали. Такие его глаза.

– Никогда не убегай от меня. Н-и-к-о-г-д-а, – он понизил голос, переступил порог, пнул за собой дверь, громко ей хлопнув.

Глава 4

После нескольких невыносимых дней, лежать на кровати с привязанными руками, не самое ужасное. Я пыталась думать, что это новый вид отдыха. Но после двадцати минут, мысли начали сменяться. В руках резало всё сильнее, онемение ощущалось с каждым движением секундной стрелки на часах всё больше.

Верёвка не на шутку стянула запястья, я не могла лежать без движений. Приходила паника, что останусь без рук.

Чем мы отличались от мужчин по их дикой логике? Тем, что больше эмоциональны? Разговорчивее? Стеснительнее? Разве можно было поступать так с творением природы? Разве я виновата, что родилась девушкой? Почему мне приходится страдать от рук мужчин?

Тридцать минут, и время чуть ли не остановилось. Сегодня выходной день, и это не первый раз, когда я лишаюсь своего свободного времени. Мне только раз удалось прогуляться, и это вправду оказалось невесёлым событием. Директриса следила за нами, била по спине тонкой палкой, если мы не держали спину ровно. Нам не давали нормально поговорить, не разрешали ходить рядом друг с другом. Наверное, боялись, что мы придумаем план побега.

За окном пропали краски, туманно и облачно. Девочки гуляют, наверняка, в кошмарных коричневых пальто, которые нам недавно выдали.

Сорок минут, ждать ещё двадцать, а мне становилось тошно. Я хотела пить и уже проголодалась. Задёргала ногами, разминая их, но от этого действия были последствия – узел на руках стянулся до самого конца, и я закричала от боли, сама не ожидая подобной реакции.

Пульс давно участился, но я перестала слышать биение своего сердца – колючая пульсация в пальцах, затмила все звуки и мысли.