(Не) брать!

Через два часа интенсивной тренировки весь мокрый он вышел из зала, поднялся проверить Полину. Подошел к кровати, остановился, вглядываясь в ее лицо, представил, что больше не увидит и захерело, прямо вот так вот. Решение пришло сиюсекундно: нет, он не сможет быть без нее, он сможет ее защитить, он все исправит, убедит ее. Знает, что девушку тянет к нему так же, как его к ней, и сама боится своего влечения. Он не слепой — видит.

Прошел в душ. Через десять минут вышел, подошел к шкафу, доставая чистое белье, когда позади его раздались сдавленные стоны. Резко повернулся — Поля стонала во сне. Не прошло бесследно сегодняшнее происшествие, что не удивительно. Но он заставит ее забыть, сотрет из ее памяти то, что было сегодня. Почему-то это стало очень важно для него. Откинул одеяло, лег рядом, легонько провел пальцем по щеке, наклонился, поцеловал уголок рта — она чуть вздрогнула. Спустился ниже, прижался губами к шее и медленно начал расстегивать пуговицы на рубашке. Не хотелось ее будить, но ждать он больше не мог, это было сильнее его. Оголяя сантиметр за сантиметром такое желанное тело, ему становилось все тяжелее себя сдерживать. Хотелось содрать эту чертову тряпку и прильнуть к ней, почувствовать ее всю. Заметил, что ее размеренное дыхание сменилось на резкое, прерывистое, она рвано вздохнула, распахнула свои потрясающие глаза и прошептала:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Я думала, ты никогда не придешь.

Провела рукой по его лицу, а он заметил кровоподтеки на запястье. Нахмурился — все-таки легкая была смерть у этих ублюдков. Аккуратно прижался губами к пострадавшей части, пытаясь стереть воспоминания о чужих болезненных прикосновениях. Навис над ней, посмотрел в глаза и поцеловал легким, нежным поцелуем, стараясь не травмировать ее рану на губе.

Его руки прошлись по ее телу, отодвинулся, снял с нее рубашку и вновь прильнул к ней. Горячими губами, оставляя влажные следы, осыпал поцелуями ее лицо, шею, ключицы, спустился ниже к груди, вобрал в рот сосок, а её выгнуло дугой. "Какая чувственная! Его девочка! Только его!" — мелькнула вспышкой мысль в голове, и он продолжил спускаться ниже, проходясь губами по ее плоскому животу, чуть прикусив нежную кожу, и ниже, крепко удерживая ее руками на месте. Её трясло мелкой дрожью, она пыталась то оттолкнуть его, то наоборот притянуть. Вся такая раскрытая, такая желанная, вся его, — на этом осознании самообладание Глеба было послано в тартарары. Он вновь переместился наверх.

— Полина? — полувопросительно дрожащим голосом позвал ее, заглядывая в глаза.

— Хочу, — сказала одно слово, а ему большего и не надо было.

Перед тем как войти в неё, он обвел её тело глазами. Вновь вернулся к лицу, нежно провел большим пальцем по щеке, едва коснулся ее губ своими и медленно вошел. Прикрыл глаза, выдохнул, вновь открыл и начал движение. Для них это был особый акт: акт, который открывает людям друг друга, акт, который обнажает души.

Невыносимо медленно, невыносимо нежно, невыносимо остро, невыносимо долго. Её стоны, его движения. Финал был близок, когда Глеб остановился, прислонился мокрым лбом к ее лбу и, глядя в глаза, прошептал:

— Не смогу без тебя.

— И я, — услышал в ответ.

Это признание было сильнее, чем обещания, сильнее, чем клятвы в любви. Глеб легонько коснулся её губ, делая финальные движения, позволяя себе и ей подняться на высоту, чтобы потом подтолкнуть их и пуститься в свободное парение.

Тяжело дыша, заставляя себя восстановить дыхание, сделал глубокий выдох, поцеловал ее в основание шеи, поднял голову и вновь произнес:

— Ты понимаешь, что не отпущу?

20

Я молчала, это были невероятно страшные слова, страшные и желанные одновременно. Наверное, если бы он их не сказал, было бы лучше. Мы могли бы просто встречаться. Пусть вот так вот, за спиной у мужа, пусть нечестно, пусть неправильно, но это дало бы мне такое необходимое время. А вдруг, это все мираж, вдруг, через неделю он наиграется и на том конец? — подумала и почувствовала внутри болезненный спазм.

Не дождавшись моего ответа, Глеб напрягся, быстро откатился в сторону и встал с кровати.

— Полин, я не шучу.

Чувствуя, что я опять уперлась в эту непробиваемую стену его желаний, меня начало охватывать раздражение. Наверное, потому что не верила в долговечность всего этого. Потому что у меня дочь и я сейчас должна решать не только за себя. Потому что есть муж — не чужой человек. А этот невыносимый парень хочет, чтобы я сейчас вот так вот, по щелчку пальцев, все изменила, не давая мне никаких гарантий, обещаний. Просто, потому что он так захотел.

Я тоже встала с кровати и молча пошла в ванную, не желая с ним сейчас разговаривать — мне необходимо остаться одной, хоть ненадолго.

— Черт подери, я с тобой разговариваю, — раздалось в спину.

— Я в душ могу сходить? — вопросительно вскинула глаза, и не дожидаясь ответа, закрыла за собой дверь в ванную комнату. На миг прислонилась, утихомиривая сердцебиение. Прошла и включила воду.