Не буди девочку! До утра...

Поскольку его вторая половина слыла любительницей комнатных растений, Павел Петрович не был чужд этой тематике и указал на горшок, увенчанный листьями в форме мечей.

— Если не ошибаюсь, это асплениум?

— Я вычитала в одном журнале, что название переводится: «птичье гнездо», — откликнулась помощница по хозяйству. — В нём гнездятся тропические птицы.

— О, да здесь целая плантация! — восхитился гость, разглядывая маленькое, в стиле «бонсай» деревце, увешанное круглыми жёлтыми плодами.

— Каламондин! Его можно кушать. Но внутри много семян.

«А старушка памятливая. Сколько названий держит в голове!» — отметил Белозерцев и, воспользовавшись приглашением, устроился за столом, где уже лежали приборы. Пожилая дама прошла к современной электрической плите. Пока она наполняла тарелку, Павел Петрович успел отметить её тонкие лодыжки.

— Элла уехала кормить Петра Михайловича в контору. Дети — в школе. Обедать вам придётся в одиночестве.

— Простите, не знаю, как звать-величать.

— Аза Витольдовна.

Борщ оказался на высоте: вкусовые рецепторы мужчины пришли в экстаз.

— Это вы готовили?

— Что вы! — всплеснула руками Аза Витольдовна. — Элла меня к плите не подпускает. И мужу, и деткам готовит самолично.

Первое блюдо оказалось настолько сытным, что со вторым — антрекотом — гость едва справился. А от десерта и вовсе отказался.

— Ну и ладно, — согласилась Аза Витольдовна. — Попьем чай позднее.

Она присела напротив и окинула Белозерцева пытливым и одновременно ласковым взглядом.

«А старушке явно не хватает собеседника».

— Можно задать вам пару вопросов?

— Хоть сколько. Пётр Михайлович велел отвечать на все.

— Вы хорошо знали пропавшую дочь хозяина?

Старушка глянула с укором:

— Петя мне никакой не хозяин. Он сын моего бывшего руководителя — Михаила Матвеевича Бондалетова. А я у него с двадцати лет работала секретарём-машинисткой. А потом ещё ухаживала за больным…

— Простите, Аза Витольдовна.

— А что касается Али… — маленькие пухлые ручки старательно поправили и без того безукоризненную причёску. — Я познакомилась с ней, когда Пётр Михайлович привёз её из приюта.

— Вы хотите сказать, что Апполинария Бондалетова — сирота?

— Вовсе нет. Пётр Михайлович — кровный отец Али.

— А мать?

— Она пропала.

— И как это случилось?

— Подробности мне неизвестны.

— Понятно. А как девочка адаптировалась в семье?

— Простите?

— Она сразу привыкла к новому дому?

— Здесь Элле пришлось потрудиться. И надо сказать, она проявила мудрость. Нет, не стремилась заменить девочке мать. Это невозможно. Но Элла всегда отличалась терпением.

— Что же ей пришлось терпеть от падчерицы?

— Аля замыкалась… как улитка в раковине.

— Чья была инициатива — отправить девушку в деревню?

— Не могу знать в точности. Это внутрисемейное дело.

— Но предположения у вас имеются?

— Думаю, решение было принято сообща.

— И последний вопрос. В дом приносят почту?

— Директор школы, которую построил старший Бондалетов и где учился младший, шлёт поздравления на домашний адрес. Ещё присылает открытки моя племянница. Ну и бесплатные газеты, реклама всякая. Остальные — на контору, простите, офис… Так это сейчас называется.

— А кто забирает корреспонденцию из ящика?

— Это моя обязанность.

Гость хотел было подняться, но боль пронзила колено — он вынужден был опуститься на место:

— Артроз.

— Как я вас понимаю! — И старушка задрала подол, демонстрируя обвязанное колено.

— Это народный способ? — вежливо поинтересовался гость.

— Не совсем. Если хотите, пойдёмте ко мне, и я расскажу. — Аза Витольдовна повела его по коридору. — Это бывшая комната Михаила Матвеевича. Здесь он и провёл последние месяцы.

Белозерцев подивился желанию бывшей секретарши поселиться в обители босса, но задавать вопросов не стал.

Комната оказалась с французским окном.

«Теперь понятно, почему старички обосновались здесь. Можно выйти на воздух, никого не беспокоя». Словно уловив его мысли, Аза Витольдовна пояснила:

— По ночам, когда не спалось, Михаил Матвеевич любил смотреть на звёзды.

О, не только небесные светила услаждали взгляд Алиного деда. Участок превратили в итальянский парк. Цветущие растения в терракотовых горшках. Место для отдыха — так называемая пергола. Рядом — настенный фонтанчик. Белозерцев заставил себя оторваться от дивного зрелища и переключиться на обстановку спальни.

Пока хозяйка рылась в комоде, он изучил фотографии в рамочках. Его внимание привлекла кудрявая девочка на руках женщины в черном фартуке, снявшиеся на фоне бревенчатого здания.

— Это я, — пояснила старушка. — Снято в посёлке Арбум на Немецкой улице, где жили ссыльные.

— А родились вы, наверное, в Поволжье?

— В Берлине.

— А как же…

— Моя матушка — родом из Саратовской губернии. А замуж вышла за уроженца Украины. Когда немецкие войска отступали, родители двинулись за ними. Так и оказались в Германии. Об остальном, надеюсь, сами догадываетесь.

— А почему вы не вернулись в ФРГ? Позже…

— Трудно сказать…

«Боязнь перемен, привычка. Всё вместе».-сформулировал за старушку Павел Петрович.

Хозяйка протянула брошюру. «Обыкновенное чудо» — значилось на обложке.

— Как только ознакомлюсь — верну!