Не было бы счастья

— Он тяжело болен, практически смертельно, а мой… изъян, так уж вышло, что я могу стать для Джареда спасением. Вот только мне кажется, его любовь ко мне — только уловка, иллюзия, чтобы привязать покрепче. Так как быть?

Мама вздохнула, как мне показалось, с изрядной долей облегчения, что, пожалуй, поставило в тупик.

— Так это же куда лучше, дочка, — как будто даже обрадованно произнесла родительница, — если ты ему настолько нужна, пусть изображает, что пожелает. Главное, не бросит и будет беречь, а что там настоящее, что поддельное — время покажет. Когда заключается брак, особенно неравный, взаимная выгода куда важней взаимных чувств. Любовь может и пройти, а вот желание жить не покидает человека никогда, даже на смертном одре.

Звучало вполне разумно, прагматично, вот только одна беда — никак не перекликалось с тем, что именно ощущала к Джареду Лоуэллу я сама.

— Но я люблю его, мама, — практически пожаловалась я на свою нелегкую судьбу. — И как быть теперь? Мне тяжело думать, что он видит во мне только лекарство.

Мама хохотнула, явно потешаясь над моим душевными метаниями.

— Девочка моя, главное, не бросит и всегда будет при тебе, а любовь… Здесь все в твоих руках. Не вздумай упустить этот шанс, раз он сам просится в твои руки.

Смотреть под этим углом на собственную личную драму мне в голову не приходилось совершенно. Все верно, если я настолько нужна Джареду, то он и не оставит меня, заодно продолжив творить видимость влюбленности. И, может быть, обманываться так как сейчас действительно лучший для меня выбор?

— Я… Я подумаю над твоими словами, мама, — пробормотала я, не будучи до конца уверенной в том, что именно эта точка зрения должна стать единственно верной для меня. — Пока. Я побежала… У меня дел по горло.

Отключилась я поспешно, опасаясь, что матушке моей взбредет в голову втянуть меня в очередной виток беседы.

Дел было действительно по горло, к примеру, переговорить в первую очередь с нареченным. Пусть здравый смысл и логика вторили моей матери, но хитрецу Лоуэллу удалось достучаться до чувств и эмоций, а вот это уже был совершенно другой уровень и требовал он других решений, не самых рассудочных, но все же…

Мне следовало переговорить с виновником моих переживаний, а заодно, возможно, главным кукловодом во всей этой странной истории, про которую я даже не знала, когда она началась. Имела же я право высказать свое возмущение Лоуэллу? Как по мне — так имела и полное.

После допроса встреченной весьма удачно миссис Кавендиш (вела она себя со мной уже идеально вежливо, пусть и без того благоговения, которого удостаивался граф) я направилась прямиком в кабинет Джареда, молясь про себя, чтобы не заблудиться по дороге. Ну надо же, какой он трудоголик. Лишь отошел немного — и с головой нырнул в дела.

У двери я вдохнула побольше воздуха, выдохнула, пытаясь немного успокоиться и собраться с мыслями. В разговоре с графом Грейстоком не стоило пороть горячку, уж он-то точно не оценит, впрочем, мало какой мужчина готов выслушивать женские истерики.

Правда, по итогу даже стук вышел чересчур нервозным.

— Войдите, — подал голос тут же хозяин Корбина, и я не без удовольствия подметила, что звучит голос Джареда практически как у здорового человека, сильно и звучно.

Второго приглашения я ждать не стала.

— Я тебе не помешала? — спросила я, открыв глаза и застыв на пороге.

Лоуэлл поднял голову от бумаг и замер, недоуменно разглядывая меня.

— Что ты, Вивиан, ты не способна помешать мне. Но твой взгляд… Что-то случилось за то время, пока мы не виделись?

Или он настолько дьявольски наблюдателен, или я настолько плохо владею своим лицом. Первое — практически неоспоримо, насчет второго же… Словом, актриса из меня толковая точно бы не вышла.

— Можно сказать и так, — пожала я плечами и вошла в комнату. Дверь закрылась за спиной со стуком едва не угрожающим.

Лоуэлл почувствовал изменение ситуации едва не спинным мозгом и даже отодвинул от себя бумаги, над которыми корпел до моего прихода.

— Скажи, как ты умудрился развернуть все так, чтобы я по итогу приехала в Корбин? И… ты ведь заставил меня влюбиться в тебя, верно? — выпалила я, но тут же трусливо зажмурилась, не желая видеть выражение лица жениха.

— Разве можно заставить кого-то полюбить? — недоуменно спросил Джаред, и я открыла глаза, надеясь, что увиденное меня целиком и полностью успокоит, заставит снова верить в абсолютную искренность Грейстока.

Что же, такого выражения лица у Джареда Лоуэлла за все эти дни мне видеть не доводилось. Будто достала из карточной колоды джокера и теперь разглядываю насмешливую ухмылку шута на картинке.

— Любовь — это чувство сугубо добровольное, — продолжал тем временем Грейсток. — Силой здесь ничего не добьешься, насилие — любое насилие — порождает лишь ненависть, но можно посадить в благодатную почву зерно, помочь ему дать благодатные всходы…

Прозорливый, хитро… хвостый гад! Он и не думает отпираться или оправдываться! Словно в его играх с манипулированием есть хоть что-то достойное!