Не чужая смута. Один день – один год (сборник)

Вообще можно говорить о некоей деградации либерального крыла русской литературы: читая рассуждения о патриотизме и русском народе Самойлова, стихи Слуцкого, прозу Трифонова – понимаешь, что поколение «шестидесятников» было уже несколько легковеснее, а пришедшие им на смену рифмующие остряки, «концептуалисты» и шагнувшие следом производители «Воздуха» – это уже новые ступени, от каждой из которых явственно веет затхлостью. Хотя все милейшие люди вроде бы.

Между прочим, воевал Самойлов и на Западной Украине тоже, и бандеровцев ловил лично. Так что с проблемой был знаком не понаслышке (см. его стихи «Бандитка»).

На Западной Украине он мог повстречаться с моим дедом, они одним делом тогда занимались. А зиму 1942–1943 гг. Самойлов провёл на реке Керженец, лес тут валил. Я сейчас здесь живу неподалёку, на Керженце, выше по течению. Всё очень близко в такой огромной России.

* * *

Читаю Юрия Бондарева, всё собрание сочинений подряд.

Во-первых, он, конечно, в первую очередь военный писатель – когда пишет войну, сразу становится огромен, будто бы выше себя, во многих смыслах – безупречен.

Если называть, ну, не десять, а хотя бы двадцать лучших книг о войне всех времён и народов – то «Горячий снег», «Последние залпы» и «Батальоны просят огня» займут в этом списке три позиции намертво.

Романы его о мирной, послевоенной жизни чуть, что ли, водянистей, слишком много диалогов, всяких сомнительных шуточек, всяческой типа офицерской бравады.

Но.

Вот я прочитал подряд два романа – «Тишина» и «Двое». Во-первых, там все главные вещи о сталинизме (это в шестидесятые!) были уже сказаны, и из дня нынешнего я не очень понимаю, откуда в восьмидесятые бралось неистовое удивление от «Детей Арбата» или повести «Ночевала тучка золотая», или от вдруг до остервенения прозревшего Астафьева – если вполне себе советские писатели (Михаил Алексеев в том же ряду) иные кошмары сталинского времени вполне себе определённо описали.

Атмосфера страха, похороны Сталина – в общем, все последние главы романа «Двое» замечательно хороши, в любую хрестоматию.

Бондарев, по гамбургскому счёту, писатель более крупный, более умелый, более точный, чем, скажем, Василий Аксёнов. Но, поди ж ты, Аксёнов – это типа рыцарь без страха и упрёка, денди, хиппи, «Остров Крым» – а Бондарев: совпис и занудный старик.

Только совпис Бондарев написал «Тишину» и «Двое» в шестидесятые в СССР, а Аксёнов ужасно смелую «Московскую сагу» в девяностые в США. Разница, однако.

Такие вот преломления света и времени.

Потом придётся ещё раз перечитывать и тихо, бережно расставлять всё по местам.

* * *

На «Радио Свобода» публицист Кирилл Кобрин пишет про философа Пятигорского, и сообщает, что, если бы не Пятигорский, «здесь бы вообще ничего не было – только Бабаевский, Бондарев и Захар Прилепин».

Впрочем, сообщает Кобрин, и Прилепин возводит свою генеалогию к Горькому – а Горького не было бы без Пятигорского. Без Пятигорского не было бы символистов и футуристов, и мир был бы пуст без него. Впрочем, вот Бабаевский и Бондарев появились бы.

Короче, обычная, мелкая, русофобская спесь стоит за всем этим.

Нет, мне нравится компания Бабаевского и Бондарева. Бабаевский – хороший мужик, писал оптимистичные бодрые полотна, две трети Голливуда в его время состояло из таких же Бабаевских – едва ли это мучает Кобрина.

Что до Бондарева – то это один из лучших мировых баталистов и крупнейший русский писатель второй половины XX века – ему вменили в вину то, что он был большой советский литературный начальник – вестимо, если б он попросил политического убежища в Канаде, он бы ценился куда выше у этих кривляк.

Дело, впрочем, в другом.

Почему Кобрин называет именно Бабаевского и Бондарева? Потому что они как бы не читали Пятигорского?

Но почему не написать: если бы не Пятигорский, здесь остались бы только Анатолий Рыбаков и Василий Аксёнов?

Или Рыбаков и Аксёнов всю жизнь демонстрировали углублённое знание Пятигорского и свободно ныряли в глубинах Серебряного века?

Да не было ничего такого.

Почему нельзя сказать: тут остались бы только Трифонов и Войнович? Или Войнович неоднократно выказывал себя как специалист по футуризму или редкостный ценитель философии?

Все эти писатели выросли в недрах русской советской литературной традиции – более того, лучшие свои вещи написали как патентованные соцреалисты.

Впрочем, что мы тут доказываем, ничего не доказываем.

Просто со скуки вскрываем традиционный фокус.

Хотя можно и не вскрывать. Знаете почему? Потому что этот надутый тип с «Радио Свобода» ужасно, пожизненно, нестерпимо любит русскую культуру. И всем стремится ещё раз объяснить, как именно он её любит.

Просто Кобрину кажется, что он русской культуре расставляет оценки (красными чернилами, двойку, мстительно!), а на самом деле он у неё – счастливый мальчик на побегушках, руки в чернильных пятнах, лицо задорное, счастливое.

А то, что он лягается попутно, – ну так это просто темперамент.

Как же проскакать и не попытаться лягнуть Бондарева.