Не чужая

Испугался ли Ренат? Он чувствовал все: удивление, растерянность, непонимание, но определенно не страх. Но сильнее всего его переполняла ревность.

Ганибал не хотел сваливать такую ответственность на ребят, но другого выхода он просто не находил. Время шло уже не на часы, а на минуты.

Он едва успел спрятать все, что хоть косвенно говорило о том, что в дом жил кто-то помимо него самого. А еще предстояло позаботиться и о себе. Не хотелось прощаться со свободой и жизнью сейчас, когда, наконец, все могло сложиться.

Еще издавна были известны случаи, когда мастеров после создания уникальной вещи убивали, дабы изделие его оставалось уникальным. В кузнеце не было тщеславия, чтобы считать себя исключительным ремесленником, но здоровое самолюбие и интуиция подсказывали, что грозит ему именно эта участь. Зачастую чтобы решить проблему, нужно знать ее суть и потому у Ганибала было преимущество. Его еще не нашли, но он уже понимал зачем ищут и решение у кузнеца было.

В былые времена бурной молодости в погоне за очередной юбкой Ганибал не раз добивался зазнобы кулаками. Его старый учитель не злился, а лишь посмеивался над его синяками и вывихами, говорил, мол и такие умения пригодятся. И не ошибся. Знать бы тогда, поблагодарил бы соседа мясника за хороший удар. Рука быстро зажила, но суставы кисти левой руки до сих пор подвижны, чем и собирался воспользоваться кузнец.

Процедура оказалась болезненной, но не смертельной. Несколько рывков, и припухшая рука стала выглядеть жутковато. Тугая повязка только усиливала эффект обезображивания конечности. Просто замечательно вышло. Теперь пусть приходят, он любым гостям рад. Тем более, что им просто нечего взять с калеки.

Камиль в упор рассматривал старика. К его удивлению доктор не выказывал никакого волнения, а только лишь отвечал таким же пристальным взглядом. Более того, он словно приценивался на базаре, что одновременно и бесило генерала, и подкупало.

— Я старый человек, свое пожил, потому меня сложно напугать, тем более смертью.

— Смерть бывает разная, — не согласился Камиль. — Хороший конец тоже нужно заслужить.

— Даже плохой конец нужно встретить достойно, — парировал доктор.

— Но гораздо лучше достойно… жить.

Доктор хрипловато рассмеялся:

— Трудно не согласиться.

Камиль скупо улыбнулся в ответ и нетерпеливо постучал пальцами по подлокотнику кресла, в котором ему предложили разместиться несколько минут назад. Нервный жест не прошел мимо доктора.

— К вопросу о достойной жизни: хотелось бы быть уверенным, что под закат своих дней не возьму лишний грех на душу.

Они оба понимали за кем сила. Они оба знали, что доктор не сможет противостоять генералу. Тем ценнее было стремление человека защитить чужую ему демонесу.

— Мой народ верит, что после смерти демон чувствует вес земли, которой забрасывают его могилу. И чем больше он скопил недругов и совершил зла, тем больше камней среди почвы. Я клянусь тебе, человек, что в покрывале твоего последнего пристанища не будет камня от меня.

Ганибал видел в глазах, стоящего напротив него человека свою смерть. Нет не сейчас, не сразу. Его используют в своих целях и только тогда уберут.

— Чем могу вам помочь, — играя роль радушного хозяина, кузнец широко улыбался незнакомцу.

— Я ищу мастера — оружейника, — цепкий взгляд незваного гостя внимательно изучал кузнеца и его дом.

— Вы опоздали, — стер улыбку со своего лица Ганибал.

Мужчина напротив насторожился и напрягся.

— Нет его больше.

Многозначительный взгляд на искалеченную руку, без слов намекая на невозможность заниматься своим делом.

— Уже пару лет, как однорукий. Какое тут мастерство?

Незнакомец зло сжал челюсть, но ничего не сказал. Сложно было предполагать: поверил ли незваный гость, но уходить он явно не торопился.

Молчание затягивалось. И когда уже Ганибал собирался совсем не вежливо предложить мужчине проваливать, тот едва уловимым кивком дал знак кому-то в сторону и в следующую минуту несколько человек затаскивали кузнеца в крытую повозку.

Дом был пуст.

Камилю не нужно было видеть распахнутые настежь двери, чтобы знать наверняка, что ни кузнеца, ни девушки в нем нет. Темные провалы окон покинутого всеми дома печально смотрели на него в ответ.

— Допросите соседей, — бросил генерал, поднимаясь на крыльцо.

Больше всего удивляла безликость. Как будто специально стертые следы жильцов. Не напутал ли доктор?

— Её комната наверху, первая дверь слева, — удивленно осматриваясь, подсказал

старик.

Пустота, похоже, стала большой неожиданностью и для него.

Дверь названной комнаты Камиль открывал со смесью трепета и нехорошего предчувствия. Впервые ему пришлось прикоснуться к чему-то принадлежащему ей. Оружие не в счет — оно лишь предмет, предназначенный кому-то, кто купит или получит его в дар. Личное пространство — это нечто иное, интимное. Он точно знал, что девушки нет в комнате, но все равно сделал глубокий вздох, переступая порог

Ничего.