Не чужие дети (СИ)

Стояла перед ним голая, готовая ко всему. Вот же дура! Просто дура, ни добавить, ни убавить! Да он всего лишь сменил одно на другое – какая ему разница, его бывшая помощница или я?!

Стук в дверь раздался как раз вовремя.

– Не знаю насчёт кареты, – Михаил кивнул на мои штаны, – но платья на тебе вчера не было, а с остальным вроде всё в порядке.

Я фыркнула. Надменная сволочь!

– Пей свой кофе, я в душ, – бросила, идя к ванной.

Одеяло поднять и не подумала.

Чувствовала, что он смотрит на меня, и испытывала удовлетворение. Ничего эта ночь не значит? Отлично! Замечательно! Для меня она тоже ничего не значит! Переспали и ладно! Велико дело! Своей этой Юле он, интересно, то же сказал после секса?!

Дикая ревность так и грызла сердце. Только я представила его чопорную холёную помощницу, захотелось зарычать.

У самой ванной я всё-таки не выдержала и посмотрела на Азарова. Но на прежнем месте его не было. Услышала шум из коридорчика. Михаил вошёл в комнату с чашкой.

– Попросил официанта не заходить, – сказал, отпивая кофе. Откровенно прошёлся по мне взглядом. – Отличный вид сзади.

– Спереди не хуже, – процедила я зло и хлопнула дверью.

Вот же гадёныш! Сволочь! Бросила платье на столик и посмотрела в зеркало. На груди красовалось два ярких свежих пятна, ещё одно – на плече. Вот же…. Сволочь!

Есения

Коктейльное платье, чтобы позавтракать, до этого утра я не надевала ни разу. И туфли на шпильках тоже. Ноги ещё гудели с минувшего вечера, но, идя с Михаилом к столику, чувствовала я себя на удивление уверенно.

– Я уже сделал заказ, – сказал он, выдвигая для меня стул.

– А спросить меня, что я хочу, ты не мог? – осведомилась я с раздражением. – Не люблю, когда за меня решают.

– Ты слишком долго была в душе. Пришлось действовать по обстоятельствам. Знал бы, что ты задержишься, составил бы компанию.

Он уселся напротив. Наглый мартовский кот, обожравшийся сметаны, ни дать, ни взять. В роли сметаны, учитывая обстоятельства, выступала я.

– Душ был утром, – напомнила я. – Всё, что у нас было, закончилось с рассветом.

На Михаила сказанное мной не подействовало никак. Готовая к перепалке, я незаметно вдохнула и приказала себе замолчать. В руках у него были все козыри, я нуждалась в его помощи, тогда как всё, что могла дать взамен – предоставить услуги переводчика и сориентировать относительно компании. Проблема заключалась в том, что положение моё было слишком шатким. И единственной гарантией для меня было его слово.

Телефон пикнул одновременно с тем, как к нам подошла официантка. Открыв фотографию, я улыбнулась. Костя и Даша сидели на ней в обнимку и держали в руках плюшевую подушку в виде сердца. Следом прилетело голосовое сообщение. Но только я нажала на воспроизведение и хотела приложить телефон к уху, Михаил без предупреждения забрал его. Я и возразить не успела, как из динамика раздался голосок Даши:

– Еся – это тётя наша,

Тётя Кости, тётя Даши.

– Умная, красивая, – присоединился к ней Костя.

– Тётя Еся, будь самая счастливая!

– Мы по тебе уже соскучились. Это они сами сочинили, – сказала Соня, когда племянники затихли. – Я им почти не помогала. Честное слово.

– Да! – воскликнул Костя. – Мы правда сами. Приезжай уже, тётя Еся.

– Да, тётя Еся, – перебила его Даша. – Мы тебя ждём и хорошо себя ведём. Даже Костя хорошо себя ведёт. А ещё он спал в своей новой пижаме. И я тоже.

Официантка улыбнулась, ставя на стол тарелку с нарезанными фруктами. Вряд ли она поняла хоть слово, но голоса детей здесь, в ресторане, казались особенно живыми. Как тёплые солнечные лучики, проглядывающие сквозь тучи в душный летний день.

Михаил вернул мне телефон.

– На тебя они совсем не похожи.

– Они и не должны быть на меня похожи, – ответила я с досадой. – Тебя родители не учили, что брать без спроса чужие вещи плохо?

– Нет.

– Оно и заметно.

Минувший вечер стал далёким. Словно бы и не было ничего: ни коктейлей со вкусом тропических фруктов, ни пляжа, ни огня. О том, что всё это мне не привиделось, напоминали только следы на коже.

Считаные секунды назад Михаил сидел с самодовольным видом, теперь же лицо его напоминало непроницаемую маску, и что стало этому причиной, понять я не могла. Догадка была только одна.

– Ты не любишь говорить о своих родителях.

– Не люблю, – ответил он сдержанно.

– И почему? Проблема отцов и детей?

Сама не знаю, что изменилось. Та же маска, тот же прямой взгляд. Но мне стало холодно. Чтобы скрыть это, взяла чашку с кофе и поднесла к губам. Михаил поднялся, и я сразу же напряглась. Молча он подошёл ко мне и положил ладони на плечи. Помассировал, разминая крепкими пальцами мышцы, но это не помогло.

Что-то было не так. Двумя пальцами он провёл сверху вниз вдоль шейных позвонков. Наслаждение нахлынуло вместе с желанием. Таким внезапным и острым, какого я никогда не испытывала. Чашка едва не выскользнула из пальцев, и я от греха подальше поставила её на стол.

– Перестань. – Я отстранилась. Посмотрела на Азарова через спинку стула.

Думала, снова увижу огонь в его глазах, но взгляд был непроницаемым.