Не чужие дети (СИ)

Смотрела на них, а сама думала, что бы было, если бы я всё-таки забеременела от Антона. Ответа не находилось – пустота. Зато воображение нарисовало совсем другую картинку. Совсем другого мужчину рядом. Не того, которого я знала много лет и чьё кольцо ещё недавно носила на безымянном пальце правой руки. Сама мысль, что я была женой Антона, казалась нелепой. Представить себя рядом с ним я не могла. Зато рядом с Михаилом…

– Есь, тут кое-что случилось, – вывела меня из задумчивости Соня.

Я посмотрела на неё. Она была до предела сосредоточенной и встревоженной. Эта тревога сразу же передалась мне. Холодком побежала по венам и моментально поселилась в сердце.

– Что?

Соседка показала в сторону кухни. Попросив детей подождать, я, не снимая джинсовку, прошла за ней, с каждой секундой молчания беспокоясь сильнее.

– Что случилось? – спросила снова, прикрыв дверь.

– Приходила инспектор из органов опеки.

Напряжение Сони стало ощутимо физически. Моё, должно быть, тоже.

Я настороженно всматривалась в её лицо, стремясь предугадать, что она скажет, и заведомо знала – ничего хорошего. На кухне воцарилась тишина.

– Под тобой живёт старик, Есь. Видимо, ему мешает детский топот. В общем, он сказал инспекторше, что ты уехала с каким-то мужиком, а детей оставила на подругу-вертихвостку. Прости, Есь… Я пыталась объяснить этой грымзе, что всё не так, но, по-моему, у меня не получилось.

Я перестала чувствовать биение собственного сердца, ладони стали влажными. Из коридора раздался звонок телефона, а я так и смотрела на Соню.

– Она сказала, что передаст всё руководству. Проверила квартиру… Есь, она будет добиваться, чтобы у тебя забрали Костю и Дашу.

Больше я ничего не слышала. Оглушённая, схватилась за угол стола. Ничего не осталось, только навязчивая мелодия телефона и понимание: если Миша не поможет, не поможет уже никто.

Есения

Весь вечер я не выпускала телефон из рук. Умом понимала, что даже Миша не станет откладывать и займётся моими проблемами сразу, решить их за несколько часов не получится. И всё равно чего-то ждала.

– Тебе кто-то должен позвонить? – спросила Даша, лёжа в постели.

– Угу.

– Это кто-то очень важный?

Я почти ответила, что не очень – просто человек, в помощи которого я нуждаюсь. Но внимательный взгляд пятилетней девочки соврать не дал. Утвердительно кивнув, я поправила одеяло.

– А почему ты тогда сама не позвонишь? – спросила Даша. Она вдруг вздохнула. Громко и тяжело настолько, что кошки на душе заскребли. – Если бы маме и папе можно было бы позвонить, я бы обязательно позвонила, – сказала она тихо. – Я тебе тоже хотела позвонить, когда ты уехала, но Соня сказала, что тебе пока нельзя звонить. Поэтому я потом позвонила.

Наверху зашевелился Костя. Свесился с постели.

– Пойдём завтра в парк гулять? Я мороженое хочу. А ещё там есть во-о-от такие качели…

– Костя! – Я так и подпрыгнула. Показалось, что он вот-вот свалится. – Ляг нормально.

– И Даша хочет на качели, она мне сегодня говорила.

– Не хочу. Я тебе про мороженое только говорила.

– Хочешь!

– Не хочу!

– Костя, пожалуйста, вернись в постель и ляг нормально. Давайте завтра со всем этим разберёмся. Пора спать. Кость, ты меня слышишь?

То ли он и правда не слышал меня, то ли не хотел слышать. Обычно собранный, сдержанный, стал придуриваться и строить Даше рожицы. Та уже засыпала, но на провокацию поддалась мгновенно.

– Дашка – дурашка. – Костя показал ей язык. – Синяя букашка.

– Ты сам дурак! – возмутилась она.

Племянник спустился вниз с ловкостью цирковой обезьянки. Забрался на постель к сестре. Та присела и схватила варежку. Начавшаяся на пустом месте возня приобрела катастрофические масштабы в считаные секунды. Я и сделать ничего не успела, а Костя уже вовсю щекотал сестру.

– Ты синяя Дашка. Дашка – букашка-таракашка…

– Костя! – Даша взвизгнула.

Даша смеялась и пищала. Я вдруг поняла, что не могу справиться – не здесь и сейчас, а вообще не могу. На глазах наворачивались слёзы. Детская возня была так похожа на то, что я когда-то видела дома у сестры. И смех Даши, и эти рожицы Кости. Будто и не было этих ужасных недель, Дашиного молчания и безысходности в глазах. И Костя – сейчас он был просто мальчишкой, ребёнком, а не старшим братом, обязанным защищать сестрёнку от огромного жестокого мира, в котором они остались вдвоём.

– Хорошо, – прошептала я.

Разумеется, дети не услышали этого. Визг стал громче. Я сглотнула горький комок слёз, появившихся непонятно откуда.

– Мы пойдём в парк и…

В комнате вдруг раздался громкий стук. Я не сразу поняла, что это. Стук повторился, и до меня вдруг дошло – стучат в потолок. Бросилась к постели и принялась успокаивать племянников. Внизу и правда жил угрюмый дед. С нами он никогда не здоровался – смотрел, как на грязь. А несколько дней назад Костя едва на него не налетел, забежав в подъезд. Только я и подумать не могла, что он пожалуется в опеку! Будь он неладен, старый горбатый хрыщ!

– Всё, спать, – сказала строго.