Не делай добра

— Пройдитесь еще раз по алиби Гуруля — как по убийству сестры, так и по трем другим убийствам: мне не нравится, что его единственный свидетель — жена.

— А вы чем займетесь?

— Завещанием.

— Разве там есть неясности?

— Я хочу кое-что проверить. Обещаю, что поделюсь информацией со всеми вами!

* * *

Уплетая сочный свиной шашлык, проложенный тонкими колечками лука, кубиками помидора и кусочками поджаристого картофеля, Белкин думал, что ему повезло больше, чем остальным членам группы. Сидящая на диете Суркова вряд ли оценила бы всю прелесть его нынешнего положения, зато он точно знал, что зависти Антона и Дамира не будет конца.

Опрашивая соседей адвоката по даче (надо признать, без особого успеха), он добрел наконец до дальнего конца дачного поселка, где владельцы дома праздновали день рождения сына. Отмечали шашлыками и шампанским. Хлебосольные хозяева решили угостить незваного гостя. В силу молодости и отменного здоровья Белкин постоянно испытывал чувство голода и готов был принимать пищу в любое время суток. Особенно — после длинного рабочего дня на ногах.

— Адвокат частенько ко мне захаживал, — качая круглой, как шар для боулинга, и такой же лысой головой, говорил хозяин, привычным движением переворачивая шпажки, чтобы мясо подрумянилось равномерно со всех сторон. — Он приезжал на дачу поработать, чтобы никто не мешал. Жена его не любит проводить время на природе, хоть у них и все удобства имеются… Жаль адвоката, тихий был человек, интеллигентный. И не старый ведь еще! Никогда не знаешь, когда тебя Костлявая прихватит…

— Скажите, Леонид, вы видели здесь этого мужчину? — Вытерев жирные пальцы о платок, Белкин вытащил из кармана снимок Агвана Гуруля.

— А как же, видел! — закивал хозяин участка. — Я тебе больше скажу: адвокат предупреждал, чтобы я с этим типом разговоров не вел. А еще просил, чтобы, если увижу его, сказал, что адвоката тут давно не было.

— Как считаете, ваш сосед боялся этого человека?

— Не думаю, что боялся. Мне показалось, он его раздражал. Как комар, который все вьется вокруг, вьется, а прихлопнуть его никак не получается.

— Фурсенко не объяснял, кто этот человек?

— Сказал, что брат одной клиентки, который хочет, чтобы он разгласил адвокатскую тайну. А он ни за что бы такого не сделал — кремень мужик… Был. Этот тип ему бабки предлагал, много — чтобы он, значит, все ему рассказал.

— Это вам сам Фурсенко говорил?

— Ну да. Вот он из города и утек, чтобы, значит, этот перец его не нашел. Но он нашел, прикинь!

— А когда это было?

— Да за пару дней до того, как адвокат помер. Я мимо на машине проезжал и даже остановился и вышел, потому что узнал мужика по описанию.

— Зачем становились?

— Подумал, адвокату помощь нужна.

— Почему вы так подумали?

— Да потому, что толстяк орал, руками махал, а адвокат — дядька пожилой!

— Фурсенко принял вашу помощь?

— Нет, сказал, чтобы я не волновался. Он пригласил толстяка в дом.

— А вы потом видели вашего соседа?

— Да, я вечером забежал проверить, все ли в порядке. Адвокат сказал, что все нормально. Кто бы мог подумать, что он вскорости помрет…

— Леонид, а кроме толстяка кто-то еще заходил к Фурсенко?

— Честно говоря, не знаю, я ведь только в выходные приезжаю, да и то не каждые. А что, разве он не от сердца помер?

— От сердца, — подтвердил Белкин. — Я просто поинтересовался.

— А ты у Диляры спроси, — посоветовал хозяин. — Она точно знает!

— Кто такая Диляра?

— Домработница. Она убирается в нескольких домах по соседству, а адвокату еще и еду готовила, когда он приезжал, ведь жена-то в городе… Хорошая баба Диляра!

— А где она живет?

— Барак у них на другом конце поселка.

— У них?

— Ну, живут тут с десяток гастарбайтеров. Летом и осенью, а на зиму к себе уезжают. Возвращаются где-то в конце апреля, когда народ начинает снова на дачи ездить.

— Дорогу покажете?

* * *

— Ну, что скажете, Арнольд Юрьевич? — поинтересовалась Алла, приподнимаясь при виде эксперта, стремительно, несмотря на преклонный возраст, ворвавшегося в кабинет. Ей пришлось ожидать минут пятнадцать, и в течение этого времени она с интересом рассматривала стены уютного кабинета, увешанные образцами шрифтов и почерков. Были здесь и всевозможные вензеля и печати различных организаций. Арнольд Юрьевич Верхоланцев являлся самым авторитетным экспертом-графологом в Санкт-Петербурге. Алла и раньше обращалась к нему и каждый раз получала ответы, которые невозможно было оспорить ни в одном суде: оценка Верхоланцева всегда оказывалась исчерпывающей.