Не делай добра

— Мне очень жаль, но нет, — поправив очки, покачала головой Гренкина. — Фурсенко должен был убедиться в том, что из наследства внукам Джамалии выплачиваются необходимые суммы на содержание, включая лечение, образование и прочие повседневные нужды, которые требовалось каждый раз подтверждать соответствующими чеками или расписками. Видимо, Джамалия… то есть Намжалма боялась, что матери могут злоупотребить своими правами, поэтому они не получали непосредственного доступа к имуществу. Все транзакции и манипуляции с недвижимостью могли проходить только с согласия Фурсенко. К сожалению, трое из четырех названных в завещании женщин погибли, поэтому, полагаю, их доли суммируются и…

— Погодите, а как же теперь быть с распоряжением сестры о том, что доступ к счетам и недвижимости осуществляется через адвоката? — задал вопрос Гуруль. — Фурсенко ведь приказал долго жить!

— Думаю, в данной ситуации наследство перейдет к единственной оставшейся в живых наследнице — Валерии Коробченко. Вернее, к ее будущему ребенку. Я права, Алла Гурьевна? — обратилась она к Алле.

— Ничего не права! — заорал Агван. — Это решит суд, а я вам всем обещаю, что эта ваша Коробченко не получит ни фига! Вы, случайно, не забыли, что ее стараниями моя несчастная сестра безвременно покинула наш мир?!

— Боюсь, это еще не все… — начала Алла.

— Разумеется, не все! — снова перебил Гуруль. — Это — лишь начало! Да кто ты такая?! — Эти слова были обращены к Валерии. — Намжалма собиралась тебя уволить, вышвырнуть к чертовой матери! Она не сделала это только потому, что ты ей пузо свое показала, только пузо это не имеет отношения к моему покойному племяннику, и я это докажу! А когда я это сделаю, я подам на вас в суд! — Его толстый, короткий палец ткнул воздух в направлении Аллы. — За все, что мне пришлось пережить в ваших застенках, за грубое обращение и за… короче, за все ответите, вот!

Выпалив эту тираду, Гуруль рухнул обратно на стул, тяжело отдуваясь.

— Когда я сказал, что это не все, я имела в виду другое, — сказала Алла. — Прошу вас, познакомьтесь с Розой Валериановной Петрухиной, нотариусом, услугами которой воспользовалась Джамалия за неделю до гибели. Роза Валериановна, прошу вас!

Дама, сидевшая рядом с Аллой, натужно улыбнулась присутствующим.

— Простите, я правильно понимаю, это — еще один нотариус? — удивленно спросила Гренкина.

— Не слишком ли много нотариусов на три квадратных метра? — скривился Гуруль.

Остальные промолчали, хотя почти на всех лицах читалось недоумение.

— У Розы Валериановны есть что вам сказать, — не обращая на его слова внимания, объявила Алла. — А вас, Кира Анатольевна, я бы попросила присесть на место вашей коллеги.

Нотариус с выражением крайнего недовольства на лице последовала ее совету. Петрухина развернулась лицом к собранию и облокотилась о стол.

— Видите ли, уважаемые господа, — произнесла она тихим голосом, — я была не в курсе смерти адвоката Фурсенко, так как находилась в отъезде. У меня есть домик по таймшеру в Испании… но это не имеет к нашему делу отношения. Так вот, возвращаюсь я домой и, к своему великому огорчению, узнаю, что Анатолий Андреевич скоропостижно скончался. У нас с ним были совместные дела, и я начала их разбирать, чтобы решить, как с ними поступить. Наткнулась на завещание Джамалии, и…

— Погодите, какое еще завещание Джамалии? — встрепенулась Гренкина. — Насколько я знаю, существует всего две копии!

— Верно, две, — кивнула Петрухина. — Две копии старого завещания.

— Старого? — теперь уже встрепенулся Агван Гуруль и даже сдвинул свой объемистый зад на краешек стула, как будто это могло помочь ему лучше расслышать ответ нотариуса.

— Дело в том, что за два дня до гибели Джамалия составила новое завещание.

— Фурсенко знал об этом? — спросила Аюна Петрухину.

— Естественно, ведь он меня и пригласил!

— Вас? — набычилась Гренкина. — А почему вас, интересно? Разве не логичнее было работать со мной, ведь первое завещание заверяла я?

— Вы меня простите, Кира Анатольевна, но я понятия не имею о том, какие мотивы подвигли Анатолия Андреевича отказаться от ваших услуг. Кстати, я не знала о существовании старого завещания до того самого момента, пока со мной не связалась Алла Гурьевна, — нотариус взглянула в сторону Сурковой, которая кивком дала понять, что та говорит чистую правду. — Анатолий Андреевич не поставил меня в известность, что его доверительница уже несколько раз меняла свою последнюю волю, но он и не обязан был: это — в порядке вещей, и пока человек живет, он имеет право вносить любые изменения и даже полностью переписывать документ.

— Получается, вы нашли другое завещание? — впервые подал голос Жидков, обращаясь к Алле.

— Да, уже после того, как обнаружилось старое. На нем стоит более поздняя дата, то есть именно оно является действительным. Строго говоря, изменение всего одно — добавлено единственное имя.

— Да, имя Инны Петровны Сенцовой, — подтвердила нотариус. — Наряду с Валерией Коробченко она является наследницей Намжалмы Гуруль. Точнее, не она, а ее сын, Антон Дашиевич Сенцов.