Не делись со мной секретами

Конечно, она ему не нравилась. С самой свадьбы сестры они норовили вцепиться друг другу в горло. Ей не нравился его подход к жизни, ему – ее поведение. Он думал, что она испорченная женщина, лишенная юмора, намеренно задирает его. Она находила его ограниченным, властным и злопамятным. Она обвинила его в том, что он лишил независимости ее сестру. Он ставил ей в вину то, что она подрывала его отцовский авторитет. Джесс, как-нибудь ты зайдешь слишком далеко, сказал он ей в тот вечер за ужином. Была ли в этом угроза или просто признание существующего положения дел?

Она вспомнила, как Барри злорадствовал по поводу того, что увел клиента у своего бывшего партнера и предполагаемого друга. "Я ничего не забываю, – хвастался он. – Я не успокаиваюсь, пока не расквитаюсь".

Не характерно ли для Барри сквитаться с людьми в форме пропитанных мочой писем? Не послал ли он обрезки волосков со своего срамного места для того, чтобы намекнуть на какое-то извращение? Неужели она отвратила его до такой омерзительной степени?

Скольких мужчин она сумела оттолкнуть от себя в молодости?

Джесс потерла переносицу. Кандидатов в такой список было множество. Даже если исключить всех мужчин, которых она отправила в тюрьму, оставалось бессчетное числодругих мужчин, которых она преследовала, адвокатов защиты, которых она оскорбила, коллег по работе, к которым она цеплялась, потенциальных воздыхателей, которых она отшивала. Даже ее родичи не были ограждены от ее своеобразного обаяния. Любой человек из сотни мужчин мог послать ей такое письмо. Она нажила себе столько врагов, что могла загрузить почту работой на многие недели.

Зажужжал зуммер. Джесс машинально схватила трубку телефона, но когда услышала гудок, поняла, что звонил не телефон, а кто-то стоящий у парадных дверей в подъезд. Она подошла к микрофону внутренней радиосвязи возле двери своей квартиры, выходившей в коридор, думая, кто бы это мог быть, неуверенная в том, хочет ли она об этом узнать.

– Кто там? – спросила она.

– Адам, – послышался односложный ответ. Она нажала кнопку, открывающую парадную дверь. Через несколько секунд он уже был у двери в ее квартиру.

– Я пытался позвонить, – были его первые слова при виде ее. – Сначала никто не ответил, а потом номер оказался занятым. Собираетесь ли вы пригласить меня войти?

Она вспомнила слова Дона: «Он здесь неизвестная величина, Джесс. Кто все-таки этот человек?»

– Вы, наверное, находились где-то неподалеку. – Джесс продолжала стоять в дверях, закрывая вход. – По телефону я разговаривала не так долго.

– За углом дома.

– Доставляли кому-то обувь?

– Поджидал вас. Собираетесь ли вы пригласить меня войти? – опять спросил он.

Он здесь неизвестная величина, Джесс.

Мысленно она вернулась к тому моменту, когда в первый раз увидела Адама Стона. Вандализм в отношении ее машины, пропитанное мочой письмо, порванное нижнее белье – все это случилось уже после той встречи. Адам Стон знал, где она работает. Он знал, где она живет. Он даже проспал ночь на ее тахте.

Ладно, молчаливо согласилась со своими мыслями Джесс, у него была возможность сделать все это. Джесс устремила внимательный взгляд в его спокойные карие глаза. Но что бы могло побудить его терроризировать ее?

Мысленно она перелистала досье своей памяти. Могло ли так быть, что она когда-то обвиняла его? Посадила его в тюрьму? Может быть, он приходился братом кому-то, кого она засадила за решетку. Или другом. Может быть, он чей-то наемный убийца.

А может быть, это воскресший из мертвых Аль Капоне, усмехнулась она. Может быть, остаток жизни она проведет за тем, что будет выяснять мотивы каждого мужчины, который проявил к ней хоть малейший интерес. Господи, он же не собирается убивать меня, подумала она, отходя в сторону и пропуская Адама в квартиру. Он хочет затащить меня в постель.

– Мне было любопытно, что вчера произошло, – сказал он, снимая куртку и бросая ее поверх ее пальто, как будто их одежда состояла в любовной связи.

Джесс рассказала ему, что ей пришлось сообщить о смерти Конни Девуоно ее матери и сыну, а также об успешном проведении сегодняшнего судебного заседания. Она опустила то, что случилось между этими двумя событиями, что она провела ночь со своим бывшем мужем.

– Знаете, он все еще любит вас, – заметил Адам, крутя настройку стереоприемника до тех пор, пока сумел найти станцию, передающую музыку «кантри». Гарт Брукс весело напевал о том, как в припадке ревности отец убил мать.

– Кто? – спросила Джесс, хотя прекрасно знала, кого он имеет в виду.

– Мужчина с пирожками, – ответил Адам, беспокойно ходя по комнате, и поднял кулек с пирожками, который так и лежал на обеденном столе. – Вы забыли положить их в холодильник.

– О черт, они теперь, как булыжники.

Адам положил кулек обратно на стол, медленно подошел к ней.

– Как вы себя чувствуете?

– Я? Думаю, несколько устала.