Не доллар, чтобы всем нравиться

Я, как обычно, беру лавандовый чай, а Лен пробует что-то новенькое – маття с овсяным молоком. Но я опять вижу, что он совершенно не умеет пить чай с шариками боба. Мы возвращаемся в машину, Лен ставит свой стаканчик в держатель между нашими сиденьями, и я замечаю, что он выдул уже половину напитка.

– Ты пьешь его слишком быстро, – говорю я, разглядывая его стакан. Трубочка уже порядком пожевана. – И все шарики из тапиоки так и остались внутри.

– Я знаю. Трудно добиться идеального соотношения.

– Это целое искусство, – соглашаюсь я и делаю точно отмеренный глоток из своего стакана.

Пока мы едем в Старшую школу Харгис, я тайком рассматриваю его машину. Здесь чисто, как и в спальне Лена, но в остальном я ожидала чего-то другого. Я думала, что он ездит на каком-нибудь квадратном чудовище с такой высокой подвеской, что по самой разбитой дороге можно плыть, как платформа на параде. Однако у него всего лишь маленькая старушка «Тойота». Хотя водительское кресло полностью отодвинуто назад, Лену приходится сидеть за рулем немного ссутулившись, прижав локти и колени, как будто в клоунском автомобильчике.

– Что смешного? – спрашивает он, нагибаясь, чтобы проверить, какой свет горит на светофоре.

– У тебя машина меньше, чем я ожидала, – говорю я.

Он ухмыляется:

– Что, тебе не нравится моя ласточка?

– Я не говорю, что машина плохая. Я имею в виду, что на такой машине могла бы ездить моя мама.

– На ней как раз ездила моя мама.

Почему-то мне это заявление кажется ужасно смешным. Лен начинает смеяться вместе со мной, и на пару минут мы выглядим настоящими друзьями.

– Кстати, – говорит он через какое-то время, – что плохого тогда случилось?

До меня не сразу доходит, что мама позвонила мне, пока я была у Лена.

– А, – говорю я. – Ну, тут такое дело…

Я рассказываю Лену о папиной ситуации с работой и о том, как я помогала ему составить резюме и найти вакансии. Иногда посторонние, узнав, что мы с Ким занимаемся такими вещами, испытывают возмущение, как будто я сказала, что у нас в семье дочери драят полы зубной щеткой. «Но почему?» – спрашивают люди, а я не знаю, что им ответить.

Однако Лен не задает такого вопроса.

– Это очень хорошо, что ты ему помогаешь, – замечает он.

Я упираю локоть в дверь.

– Я не сама вызвалась. В смысле мне приходится это делать.

– И все же. От меня родители ничего такого не требуют.

– Но ты ведь носишь сумки с продуктами, когда твоя мама просит.

– Точно. Физический труд. А папа заставляет меня косить газон.

– Тяжело быть сыном.

– Я знал, что ты поймешь.

Когда мы подъезжаем к Старшей школе Харгис, я опускаю стекло, чтобы получше разглядеть их школьный двор. На долю секунды кажется, будто я вижу Уиллоуби, только в параллельной вселенной. Все точно такое же: круговая подъездная дорожка, оштукатуренный фасад, стены из пеноблоков, то же расположение окон. Отличие только в цвете стен (темно-синие вместо темно-коричневых) и надписи «Старшая школа Харгис» коллежским шрифтом.

– Как странно, – замечаю я после того, как Лен припарковался. – У меня такое чувство, что сейчас мы столкнемся с нашими двойниками из параллельной вселенной.

– Правда? – Он опять повесил на шею фотоаппарат, на этот раз с зум-объективом с большим фокусным расстоянием. Попятившись, Лен поднимает камеру и снимает школьный двор. – И какие они будут, интересно?

– В параллельной вселенной Лен будет… – Я рассматриваю напарника, пока он делает второй снимок. – Общительным. Прямым. Очень серьезным. – Еще один щелчок. – И, конечно, профеминистом.

Лен опускает фотоаппарат и ухмыляется:

– Понятно.

– А Элайза из параллельной вселенной?

Он секунду обдумывает ответ.

– Она, наверное… беззаботная, застенчивая и ни о чем, кроме парней, и не думает.

Я фыркаю:

– А как она относится к Лену из параллельной вселенной?

– О, он ей нравится.

– А она ему?

– Конечно. Они отлично ладят.

Теперь он стоит очень близко, и нас разделяет только фотоаппарат с большим объективом, который он держит на уровне груди. Если бы я по какой-то причине резко потянулась вперед, я могла бы разбить одну из самых дорогих единиц фотоаппаратуры, принадлежащей «Горну». И меня это странным образом тревожит.

– Похоже, они оба ужасно скучные ребята, – говорю я и ускользаю.

20

На бейсбольном поле мы с леном садимся на открытой трибуне, откуда сквозь сетку-рабицу открывается отличный вид на основную базу. Мы с той стороны поля, которая ближе к скамье запасных гостевой команды, и я вижу несколько парней из Уиллоуби в коричневой с белым форме – они перебрасывают друг другу мяч.

– Это называется разминка, – поясняет Лен.

– Ясно, – говорю я.

Один из десятиклассников, Луис Игера, замечает Лена и машет ему.

– Лен-чан! – вопит он (похоже, это все, что Луис знает по-японски). Вместе с одиннадцатиклассником Адамом Гибсоном он трусцой подбегает к сетке.

– Как жизнь? – спрашивает Лен, широко улыбаясь.

– Будешь сегодня нашим питчером? – говорит Адам. – Уступлю тебе первый бросок.

– Не-е, чувак, я еще не восстановился. – Лен указывает на свой локоть.

– А, точно, – говорит Луис. – Ведь именно поэтому нам приходится терпеть вот этого балбеса.