Не доллар, чтобы всем нравиться

Какой глупый, оторванный от реальности вопрос – ну что он может сделать? И все же его слова укутывают меня, как объятия, которых (как я только сейчас поняла) так не хватало. Возникает такое чувство, что, если я сейчас его о чем-то попрошу, он действительно все бросит и сделает. Ворочая эту мысль так и сяк в голове, я чуть не пропускаю момент, когда на пороге нашей комнаты появляется Ким, и едва успеваю вовремя захлопнуть ноутбук.

Сестра залезает на кровать и садится, положив под спину подушки. Ее согнутые колени укрыты старым пледом с принтом «Хеллоу, Китти». Теперь она притворяется, что читает какую-то статью с кислотным маркером в руке, но я-то знаю: на самом деле она пытается угадать, кому я пишу.

Наверное, на сегодня хватит. Я снова беру телефон.

Не беспокойся, все нормально. Но мне все же надо сейчас сделать домашку по алгебре.

Ответ приходит молниеносно, и притом неожиданный.

Хорошо, мне тоже. Хочешь сверить ответы?

Я никогда не думала, что этот вопрос может настолько меня взбудоражить, ведь никто раньше не вкладывал в него тот смысл, который вкладывает сейчас Лен. «Подожди, не прекращай переписку. Я хочу поговорить с тобой подольше».

Я чуть не улыбаюсь во все лицо и пишу:

Ага, давай.

– У тебя, похоже, отличное настроение, – замечает Ким, загородившаяся отксеренными страницами статьи, и я ей не отвечаю, но она права.

Примерно через час мое настроение даже улучшается, когда я, решая с ним подборку задачек, понимаю, что все-таки есть на свете вещь, которая Лену Димартайлу вообще не удается: уравнения с производными. Когда он ошибается в третий раз подряд, я поддразниваю его:

Ну ты вообще не шаришь. Похоже, я наконец нашла твое слабое место.

Когда приходит ответ, я не могу решить, то ли мне краснеть, то ли ликовать.

По-моему, даже не одно.

Зато в одном я уверена на все сто: как бы мне хотелось, чтобы Ким сейчас в комнате не было.

29

На следующий день в школе мы с Леном, не сговариваясь, делаем вид, что по-прежнему друг друга избегаем. Сейчас это кажется самым разумным решением, поскольку, если честно, я до сих пор не уверена, что со всем этим делать. Да и как вообще «это» назвать. Так что мы не встречаемся взглядами, почти не общаемся во время общих уроков и не подходим друг к другу слишком близко, чтобы случайно не коснуться.

Впрочем, никто не знает, что мы постоянно переписываемся. Прошлой ночью мы еще долго болтали после того, как решили домашку, хотя нам давно пора было уже спать. По его лицу это видно: Лен чуть бледнее обычного, с едва заметными темными кругами под глазами. Однако что-то новое появилось в его тайной ухмылке, и глаза его так и горят при взгляде на меня, когда никто не видит. Я тоже это чувствую – нервное блаженство, которое существует, только когда есть опасность разоблачения.

Во время обеда, когда я вижу Лена в классе «Горна», я даю ему отредактировать несколько статей, а потом он ненадолго задерживается поболтать с Тимом.

– Ну что, Димартайл, – спрашивает тот. – Ты уйдешь с поста или как?

Я надеваю наушники и делаю вид, что мое внимание полностью сосредоточено на экране ноутбука, но чувствую, как Тим тайком косится на меня.

Лен сидит на высоком столе на другом конце класса, поставив ноги на спинку стула. Он наклоняет его то взад, то вперед, каждый раз лихо бухая ножки о ковер.

– Я пока думаю.

Мистера Пауэлла сегодня нет – он сопровождает одиннадцатый класс на экскурсию в музей античной культуры в Вилле Гетти. Джеймса тоже нет – по той же самой причине, – и поэтому у Лена не было возможности сообщить им обоим о том, что он собирается отказаться от поста главреда. Мы оба считаем, что мистер Пауэлл и Джеймс должны узнать об этом первыми, поэтому, когда кто-то спрашивает, Лен пока отмалчивается.

– Слушай, ты ведь не обязан, – понижает голос Тим. – Тебя выбрали, все честно. Не дай им тебя спихнуть!

Лен смеется.

– Она ведь и правда больше подходит, – замечает он. – Ты ведь и сам знаешь.

– Чувак, даже я подхожу больше, чем ты. Но дело-то не в этом.

– Надо было тебе баллотироваться, ОʼКаллахан. Ты упустил свой шанс.

Тим складывает руки на груди и с легким смешком говорит:

– Точно, прошляпил!

Через какое-то время они начинают обсуждать, как в этом сезоне играют «Доджерс», и я перестаю слушать их разговор. Потом у меня в кармане гудит телефон.

Хочешь прийти ко мне сегодня?

Я прячу мобильник под партой и стараюсь не улыбаться.

Я: Что будем делать?

Лен: Алгебру, конечно.

Он на меня не смотрит, но вовсю ухмыляется, глядя на экран своего телефона. Я не знаю, как точно назвать это чувство, но оно похоже на то, когда ты одета в ужасно бесячий свитер, от которого все чешется, но зато он будто согревает тебя изнутри.