Не доллар, чтобы всем нравиться

Спор с Сереной Хванбо о «Макбете» был не самым умным моим ходом в плане общественного мнения, учитывая обстоятельства, но, в конце концов, разве он хоть что-то меняет? Все и так хуже некуда. С каждым часом история о том, что мы с Леном якобы делали на вечеринке у Нэйта Гордона, обрастает новыми подробностями, можно даже подумать, что я в тот вечер отлично провела время.

Раньше я полагала, что не нравлюсь людям, поскольку они считают меня стервой. И иногда, возможно, я этим даже гордилась. Вот почему я никогда не задумывалась, вешая такой же ярлык на другую девушку. Ведь, будучи «стервой», я могла делать что хочу и не париться, как меня будут называть. И я видела в этом определенную силу. Но в последнее время я все больше стала размышлять, что это за сила такая, если в этом слове все равно столько ненависти, той же самой, что и в слове «шлюха», которое налагает на человека гадкое пятно, кто бы это слово ни произносил.

Теперь-то, конечно, я эту ненависть знаю отлично. Спасибо одноклассникам.

После школы я еле-еле плетусь в редакцию «Горна» и проверяю, есть ли там кто-то. К счастью, я вижу только Джеймса, так что решаю ненадолго здесь задержаться.

– Как ты?

Джеймс стоит у белой классной доски, а я волочу ноги мимо него.

– Так себе.

– Что с Вайноной?

– Тухло.

– Она до сих пор не слушает твоих извинений?

Я сажусь и, распластавшись по парте, укладываю на столешницу подбородок.

– Ага.

Джеймс снова поворачивается к доске и продолжает с нее стирать.

– А что Лен?

Я безвольно кладу голову набок и не отвечаю.

– А ты не слушаешь его извинений.

Я резко выпрямляюсь.

– Он что, тебе что-то рассказывал?

Джеймс оборачивается ко мне.

– Лен? Нет. Вот только я не слепой и вижу, как он смотрит на тебя.

О боже. Я вдавливаю нос и лоб в столешницу, чтобы Джеймс не заметил, как сильно я покраснела. Я скучаю по тому, как все было просто, когда мы с Джеймсом не обсуждали мою личную жизнь. Когда Лен был просто спортсменом, которого я и знать не хотела. Когда я ничего от него не ожидала, а он ничего не хотел от меня.

Но, как ни странно, хотя нынешняя ситуация хуже некуда, я все равно не совсем уверена, что хотела бы вернуться к тому, как было «до». Я вспоминаю вопрос, который задал мне Лен на той вечеринке.

«Так ты этого хотела бы? Чтобы мы никогда не были друзьями?»

– Он поступил как последний говнюк, когда опубликовал манифест, – говорю я в покрытую лаком столешницу.

– Это да.

– Он сказал мне, что откажется от должности.

Джеймс сочувственно пожимает плечами:

– Мне он пока ничего не говорил.

Неудивительно. Наверняка и тут наврал.

Я лезу в рюкзак и достаю черновик от Оливии. Это материал о том, как мало в отделе классики школьной библиотеки книг, написанных женщинами (и особенно цветными женщинами). Она сама предложила эту тему на прошлой неделе. Я была бы не прочь написать такую наполненную фактами статью, если бы моя жизнь не превратилась в полную катастрофу.

– Знаешь, меня вдохновило все это ваше феминистское движение, – сказала Оливия. – И тема показалась злободневной, что ли.

Я бы обняла ее, если бы была из тех, кто запросто обнимается.

Я как раз начинаю писать пространный комментарий на полях, когда слышу, как открывается дверь.

– Э-э, Элайза, – говорит Джеймс, – тут к тебе пришли.

В животе у меня что-то обрывается – я предполагаю, что это Лен, – но на деле ко мне пришел человек, которого я еще меньше ожидаю увидеть: Серена. Через ее руку перекинут мой старый серый свитер.

– Привет, – говорит она.

Я слишком сильно удивлена, чтобы придумать в ответ что-то, кроме «привет».

– Я увидела его в бюро находок в женской раздевалке, – сообщает она и подходит ближе. – Я там пыталась найти свою сережку. – Она протягивает свитер мне. – Я подумала, ты была бы рада, что он нашелся.

Я собираюсь взять свитер, и тут она добавляет, будто не может сдержаться:

– Хотя он тебе совсем не идет. Без обид. Я просто считаю, что должна тебе это сказать, как подруга.

– Да ладно тебе, Серена.

Помимо воли я смеюсь, потому что она говорит предельно серьезно.

– Ну то есть, – колеблется она, – если мы еще подруги?

Я провожу пальцами по свитеру, который отдает затхлостью после соседства с одинокими носками, забытыми учебниками и бог знает чем еще. Кажется, я носила его каждый день очень, очень давно.

– Ну не знаю, – произношу я. – Ты сюда пришла, чтобы сказать: «Я тебя предупреждала»?

Серена выдает пригашенную версию своей улыбки на мегаватт.

– Нет, конечно, нет. – Потом радость совсем исчезает с ее лица. – Ты знаешь, все, что сейчас болтают, – это пройдет.

– Может быть. – Я пожимаю плечами, словно это ерунда. – Справлюсь.

Серена кивает:

– Я знаю. Жаль, что, как подруга, я тебя подвела.

А вот это признание застает меня врасплох. Меньше всего я ожидала услышать извинения от Серены Хванбо.

– Ничего. – Я складываю и разворачиваю рукава свитера. – А мне жаль, что я мутила с олицетворением патриархата.

Теперь смеется Серена:

– Ну он, по крайней мере, откажется от поста главреда?

– Не знаю, – отвечаю я. – Сказал, что откажется, но так ничего и не сделал. Не знаю, сколько еще раз придется ему подрочить.