Не доллар, чтобы всем нравиться

Она поднимает руку и включает вытяжку, а потом скользящим движением отправляет в вок нарезанный чеснок, и наш разговор растворяется в шкворчании.

Я иду в гостиную, где Ким занимается за своим столом, и устраиваюсь на диване, уложив руку на подлокотник.

– Как ты думаешь, мама феминистка?

Карандаш Ким зависает над задачником.

– Э-э, нет.

– Странно, иногда кажется, что она феминистка, а иногда – что нет.

– По-моему, у людей так чаще всего и бывает.

Наверное, все же Ким лучше понимает жизнь, чем я.

– Как ты думаешь, кем бы она стала, если бы не родила нас?

– И если бы не было всей этой истории с иммиграцией?

– Ага.

– Не знаю. Как-то раз она обмолвилась, что хотела стать инженером-электриком.

Я об этом и не подозревала. Из ее рассказов мне всегда казалось, что в детстве у мамы вообще не было никаких интересов и она стремилась только получать хорошие отметки, «ведь это самое главное».

– Интересно, она жалеет? – Я кладу подбородок на ладони. – Что так и не выучилась?

– Наверное.

Ким протирает глаза, не снимая очков, и теперь они сидят на носу криво. Она надевает их только вечером, хотя, если бы она носила очки каждый день, то выглядела бы в них очень даже круто.

Я кошусь на маму. Она жарит шпинат на раскаленном масле, постоянно помешивая и время от времени покачивая вок, чтобы хорошенько встряхнуть зелень.

– Иногда я думаю, может, мне стоит выучиться на инженера, – говорит Ким. – Ну ты понимаешь, потому что у нее не было такой возможности.

– Ты и сейчас можешь перевестись, если захочешь.

Она возвращается к разложенным на столе конспектам.

– Нет, у меня для такого мозгов не хватит.

Сестра утверждает это без всякой горечи, как будто констатируя истину, и я таращусь на нее. Каково это – вот так запросто поставить на себе крест? С чего она вообще это взяла?

Хотя я знаю. Я и прежде слышала то же самое миллион раз: так говорила и сама Ким, и мама, и все наши знакомые. И я в том числе. Ким в семье красивая, а я умная.

Тут я осознаю, что в последнее время сестра занимается гораздо прилежнее обычного. На ее столе стопка учебников, в том числе по химии и алгебре. Неужели учиться на инженера ей было бы намного сложнее, чем она учится сейчас? Если бы она просто приложила усилия?

– Да ты что, конечно, хватит!

Ким склоняет голову набок.

– У тебя все складывается с тем парнем или как? – поддразнивает меня она.

Я краснею. Сестра даже не представляет, насколько сильно ошибается.

– Я серьезно, Ким.

Она отделяет прядку волос и разглаживает кончики.

– На самом деле это для меня не так важно, Элайза, – признается она. – Мне достаточно и биологии. Я просто хочу поступить в фармацевтический.

– Но ведь стать инженером-электриком было бы куда круче, особенно при том, что в этой сфере женщин особенно мало. Если тебе это интересно…

– Да не особо, – перебивает меня Ким, но мягко.

– Идите есть! – зовет мама, лопаткой выкладывая шпинат из вока на металлическое блюдо.

– Я не такая, как ты, – говорит сестра, пока я иду за ней на кухню. – Мне не нужно, чтобы все мои поступки имели глобальное значение.

Она выдвигает ящик и достает три пары китайских палочек.

«Но что было бы, если бы ты этого захотела?» – думаю я.

38

На следующий день во время обеда Серена отправляет мне сообщение, снова приглашая сесть с ней за один столик, но я отклоняю ее предложение. Хотя я высоко ценю покровительство Хванбо, но, пожалуй, сейчас самым мудрым для меня решением будет какое-то время не отсвечивать. Так что я отправляюсь пообедать в укромное местечко позади студии живописи. Там тихо, и самое приятное – никто не увидит меня здесь, пока я буду в одиночестве сидеть на асфальте и разворачивать свой сэндвич.

Я заглядываю между слоями хлеба и вздыхаю. Как обычно, слишком толстый кусок индейки.

Дверь студии открывается, и я инстинктивно пригибаюсь, хотя я и так достаточно хорошо скрыта, ведь сижу за углом пристройки.

– Я слышал, что она ему отсосала на вечеринке у Нэйта Гордона, – говорит какой-то парень. – Прямо на крыльце.

Они сплетничают обо мне. Надо просто забраться под пристройку и лежать там среди пауков, точно труп.

– Фу, Джаред! – пищит девушка.

– Что? Об этом все говорят.

Ну конечно.

– Я не ожидал, что Элайза такое вытворит, – произносит еще один парень. – Она всегда казалась слишком зажатой.

Джаред начинает ржать:

– Ну ты знаешь, что про таких говорят…

Я им обоим показываю средний палец, хотя они меня не могут видеть.

– А мне плевать, чем она там с ним занимается, – высказывается вторая девушка. – На это пофиг. Меня бесит другое: зачем всех остальных надо было впутывать? Я хотела, чтобы в школе реально задумались над вопросом дискриминации.

Я слышу шаги. Еще один человек спускается по пандусу, и тут девушка добавляет:

– А ты как считаешь, Вайнона?

Я чуть не роняю свой сэндвич.

– Насчет Элайзы? – Вайнона отвечает осторожно, слегка растягивая слова, как бывает, когда она формулирует наиболее удачную фразу, чтобы кого-то разнести.

– Ведь вы с Сереной помогли ей спланировать акцию? Наверное, паршиво было, когда она вас кинула ради Лена.