Не дура

– Вы всегда так начинаете знакомство? – посмотрел я на свои брюки, которые уже почти высохли.

– Нет, здесь обошлось без сценария, еще раз извиняюсь. А вы, наверное, художник?

– Нет, шахтер.

– Чувствуется глубина, – улыбнулся Давид. – Я хотел сказать, изящно пишите портреты.

– Точнее был шахтером, уволился, решил съездить в отпуск на море.

– Как там, под землей?

– Жить можно.

– Значит, не обманывают про жизнь после смерти?

– Нет. Не врут. Там в темноте полно людей с фонариками на головах, которые с такой страстью ищут свое счастье, будто на поверхности оно уже закончилось.

– Темнота, это прекрасно. Что там еще есть кроме полезных ископаемых?

– Крыс много, приходится еду подвешивать над головой, чтобы не остаться без обеда.

– Крыссссы… – задумчиво вытянул длинный хвост из этого слова мужчина, по-видимому, вспомнив что-то свое. – Главное, чтобы среди людей их не было.

– Нет, в этой дружной семье дерьмо не приживается. А с крысами спокойнее, они первые бегут, случись что, чуют.

– Всегда завидовал людям, которые в нескольких словах могут нарисовать портрет или пейзаж.

– Влияние книг: все детство просидел с матерью в библиотеке, она там работала, я читал, – отвлекся я от рассказа, посмотрел в иллюминатор и заметил вдали белый самолетик, будто бумажный.

Он тоже расправил острые крылья, так же ветер гулял в голове, подгоняя его непрерывный полет. На мгновение мне показалось, что он даже смог разгадать буквы названия авиакомпании. Получалось его имя. Сложенный неплохо физически, из чистого, как новая жизнь, листа, он переливался на солнце, словно рыба в воздушном океане. Видно было, что самолет гражданский, и тоже перевозил пассажиров, но любил пассажирок. Достаточно легкомысленный, чтобы взять его на вооружение.

– И что же дальше? – толкнула меня локтем девушка.

– Мне такого художника в команде очень не хватает. Вы же безработный теперь? – посмотрел на меня режиссер, будто увидел что-то волшебное.

– Выходит, что так.

– Не хотите помочь мне делать кино? Поверьте, это безумно интересно, – сказал он с такой страстью, будто признавался в любви, ожидая положительного ответа.

– А что нужно делать?

– Ничего особенного, любить кино так, как вы любили свою жену. Вы везунчик, не всем посчастливилось так чувствовать, как вам.

– Полюбить всегда было трудной задачей.

– Если не получилось с первого взгляда, – потер Давид глаза под очками.

– Еще труднее оставлять, когда все получилось.

– Очень точно, – выразил свои соболезнования мне режиссер. – Однажды ко мне в кафе подсела девушка, мы провели немного времени втроем: я, она и молчание. Пока она неожиданно не спросила: «Вы верите в любовь с первого взгляда?». Я считаю, что в первом взгляде все и решается, но в моем случае это не работает.

– А почему не работает? – удивилась моя соседка.

– Я забыл сказать тебе самое главное, Давид был слепой. Ослеп после взрыва на съемочной площадке.

– Слепой режиссер?

– Да. Именно поэтому я оказался в кино. Я работаю его глазами.

– А что с той девушкой?

– Она стала его женой.

– Магия кино? – блеснули изумрудом глаза моей спутницы

– Не без этого.

– А вы верите в любовь с первого взгляда?

– Нет, я верю только в кофе, утром, сваренный не мной.

Алиса. Яндекс

– Женщины любят письма. Может, тебе стоит ей написать?

– А что я ей напишу? То, что она меня околдовала?

– Не без этого. В каждой хорошенькой женщине есть что-то от ведьмы. Влюбишься в такую, и пиши пропало.

– Так и писать?

– Да, так и пиши: пропало чувство стыда, теперь я могу заниматься с тобой чем угодно, где угодно, как угодно, как угодно тебе.

– Написал? – спросил меня женский голос.

– Нет.

– Чего ты ждешь, Паша? К чему это терпеливое воздержание. Оно никому не идет на пользу. Ни мужчинам, ни женщинам. Кто если не ты сделает ее счастливой? Хотя у меня был один чокнутый приятель, который не спал со своей женой из жадности. Экономил на белке, ну ты понимаешь, о чем я? Утверждал, что если его накопить в организме достаточно, то начнут расти новые зубы.

– Ну и что, выросли?

– Не знаю, но жену он потерял, теперь занялся садоводством, пишет стихи своим огурцам, – непринужденно ответил приятный женский голос. – А она хорошенькая.

– Очень.

– Надо брать.

– Я понимаю, но как?

– Брать всегда было трудной задачей, особенно если не дают.

– А если дают?

– Врешь. Впрочем, отказываться еще труднее. Здесь и вступает главный закон любви: не важно, что ей снится, бери любимую женщину на рассвете, пока она нежная, иначе вечером придется делить ее с обстоятельствами, капризами, еще черт знает с кем.

– Это правда. Утром близость налицо.

– Знаешь, что вас сближает? В ваших четырехкомнатных сердцах две комнаты забиты каким-то хламом, типа воспоминаний, уважения, ностальгии, но есть пара свободных комнат, которые можно занять чем-то более приятным. Действуй, пока комнату не сдали.

– Не хотелось бы вламываться в чужую пустоту, особенно если речь идет о сердце.