Не единственная

Мы здесь уже битый час! Неужели «братец» что-то заподозрил и передумал встречаться?

Но только я собираюсь встать, как на соседний стул опускается грузное тело.

Первая реакция, сказать: простите, тут занято! Но слова застревают у меня на губах. Передо мной сидит Микаэль Филларио собственной персоной. Только более молодой и запущенный. На одутловатом лице презрительно кривятся полные губы, голубые глаза навыкате, осененные белесыми ресницами, смотрят с ехидной насмешкой:

– Сестри-и-ичка, – тянет мужчина. – А ты хорошеешь, как я погляжу.

Я вспоминаю, что должна сыграть свою роль.

– Теодор? – выразительно выгибаю бровь. – Зачем ты хотел меня видеть? Разве нельзя было обо всем написать в письме?

– Нет, я не доверяю бумажкам. Кстати, как твой змееныш? Знает, куда ты направилась?

Меня коробит от этих слов, но я тщательно скрываю эмоции.

– Он думает, что я снова подалась в столицу.

– Молодец, сестричка. Я знал, что ты сама не пропадешь и мне не позволишь. Ты же не позволишь, чтобы твой любимый братик обанкротился, ведь так? – Теодор угрожающе подается вперед.

Краем глаза замечаю, как за моей спиной напрягается фигура в темном плаще. Старательно улыбаясь, кладу руку, поверх руки Теодора:

– Конечно же, нет.

– Вот и отлично, – тот откидывается на спинку стула. – Мне нужно пятьсот сольвенгов золотом.

Я еще плохо разбираюсь в местных деньгах, но знаю, что это огромная сумма, равная пятилетнему доходу среднего графства.

– У меня нет таких денег, – говорю ровным тоном.

– А мне плевать, – Теодор ухмыляется, явно наслаждаясь ситуацией, – мне нужны эти деньги, иначе… – он щелкает пальцами.

– Иначе – что?

– Ты знаешь. Я расскажу твоему муженьку о наших детских шалостях. Интересно, как он отреагирует, когда узнает, что ты была не такая уж и невинная перед свадьбой?

– М-м-мерзавец! – цежу, глядя ему в глаза.

Так вот почему Анабель избегала о нем говорить!

– Не надо, сестричка, тебе же понравилось. К тому же, знаешь ли, я не прочь повторить…

Его прерывает хлесткая пощечина.

Пока Теодор ловит ртом воздух, а на его щеке расплывается багровое пятно, я, оцепенев от шока, смотрю на свою ладонь. Кажется, я только что отвесила ему оплеуху. Причем с такой силой, что рука загудела.

– Ах ты, драконья шлюха, –  хрипит «братец». Его глаза наливаются кровью, когда он тянет ко мне руки. – Играть со мной вздумала?

За его спиной вырастает бесшумная тень. Дарион. Я облегченно вздыхаю.

Дарг наклоняется к Теодору:

– Что ты сказал о моей жене? Повтори.

Тот вздрагивает всем телом, и есть от чего: в голосе Дариона столько холодной угрозы, что даже меня пробирает мороз.

– Т-ты… – заикается Тео.

Дарион скидывает капюшон. На его лице выступают чешуйки, верхняя губа задирается, демонстрируя драконий оскал:

– Я.

– Т-ты не посмеешь тронуть меня, – голос «братца» дает петуха, – не посмеешь! Драконам нельзя…

– Нельзя, – соглашается дарг, – но всегда есть исключения.

Он бросает на стол кошелек:

– Здесь сто монет серебром. Этого хватит, чтобы убраться подальше от города. Но если я замечу тебя рядом со своими владениями или узнаю, что ты посмел приблизиться к моей семье – боюсь, ничто не помешает мне содрать с тебя шкуру. Живьем.

Дар произносит это таким тоном, что я безоговорочно верю. Он так и поступит: сдерет с него шкуру живьем. Причем перед всем народом.

Взгляд Теодора впивается в кошелек:

– Это мой город! Я здесь синьор!

– Ты проиграл свой город, как и твой отец, – Дарион кладет перед ним пухлую папку, полную каких-то бумаг. – Это твои векселя и долговые расписки, которые ты раздавал направо и налево последние пять лет, а я выкупал. Так что все твое имущество по закону стало моим. И это тоже, – острый драконий коготь подхватывает толстую цепь, поблескивающую на груди Теодора.

Миг – и звенья рвутся, а цепь оказывается в ладони Дариона.

С глухим рычаньем Теодор хватает со стола кошелек и прячет его за пазуху.

– Мы еще встретимся! – бормочет он, отходя от стола. – Я вам еще припомню!

Его угрозы выглядят так жалко и беспомощно, что меня пробирает смех. Я оказываюсь в объятиях Дариона, и напряжение, которое сковывало меня последний час, исчезает.

– Почему ты мне ничего не сказал? – шепчу, ловя его взгляд. – Про долги и векселя? Ты все это время содержал его?

– Я же думал, что он твой брат, – Дар пожимает плечами. – Это мой долг, помогать родственникам жены.

Прячу невольный вздох.

– Осталось только выяснить, где теперь Ханна.

– А ты разве не знаешь? – мой дарг искренне удивлен. – Она умерла год назад.

– Нет, – в полной растерянности перевариваю эти слова. – Анабель ничего об этом не говорила…

Она вообще избегала говорить о семье…

Глава 42

Позже мы посещаем замок и фамильный склеп Филларио. Я долгое время стою у двух каменных саркофагов, в которых лежат тела тетки Ханны и ее мужа – Микаэля Филларио. Над каждым саркофагом белеет эмалевый портрет.

На глаза набегают слезы: Ханна копия моей настоящей матери, которой я никогда не видела, как я – копия Анабель. Теперь я знаю, как выглядела та, что пустила меня на свет.