Не единственная

– Но я видела! Там кто-то спрятался. Какое-то животное с крыльями.

– Анкр? – хмурится Моран. 

– Нет! Больше похоже на…

Внезапно вспоминается существо, так напугавшее меня в Лемминкейре. Вот кого оно мне напомнило тогда – громадного саблезубого кота с крыльями летучей мыши!

Словно в ответ на мои мысли в темноте вспыхивают два желтых огонька. Это глаза.

– А теперь видишь? – понижаю голос до хриплого шепота.

Моран смотрит на меня, потом в подворотню, потом опять на меня. На его лице возникает слегка обиженное выражение.

– Светлейшая льера изволит шутить? Там нет никого, я бы почувствовал.

– Ну, нет так нет.

Выдыхаю, когда из темноты выглядывает круглая лобастая голова, увенчанная кошачьими ушками.

Раскосые глаза зверя горят желтым огнем, их обладатель припадает к земле, демонстрируя крепкое тело, способное сделать честь самому льву.

Похоже, Моран и в самом деле не видит это существо! Не то что не видит, даже не чувствует его присутствия.

Зверь растягивается на земле и застывает в позе сфинкса, не забыв прижать крылья к бокам. Он выглядит устрашающе, но не угрожающе. Я не ощущаю исходящей от него угрозы, скорее наоборот. У меня возникает дурацкое желание: подойти и потрепать зверюшку за ушком. Пройтись рукой по его голове и понять наконец, сделан он из камня или из плоти и крови.

Но вместо этого я решительно отворачиваюсь.

– Идем, здесь становится людно.

И в самом деле, пока мы стояли, крепость окончательно проснулась. Двор заполонили сонные женщины с корзинками и хмурые мужчины, на ходу поправляющие оружие в ножнах. Несколько сторожевых анкров поднялись в небо и теперь кружат там, высматривая то ли врага, то ли добычу. Раздается перекличка на стенах, грубый смех, плоские шутки.

Похоже, обычное утро в крепости Дардаас.

Глава 21

Дарион появляется ближе к вечеру. Выглядит он таким измученным, что я решаю ничего не спрашивать и ничего не говорить. Тем более, что сама на взводе.

Он проходит мимо, небрежно швыряет на стол перевязь с мечом и падает на стул.

– Дай воды, – говорит надтреснутым голосом – голосом смертельно уставшего человека.

Я наливаю воду в стакан из графина. Подаю ему и невольно любуюсь, как у него на висках переливаются золотом изумрудные чешуйки. Красиво. Дарион опустошает стакан жадными глотками. Ставит на стол, а сам откидывается на спинку кресла и закрывает глаза.

– Я тут посижу немного, – заявляет чуть слышно. – Ты же не против?

Пожимаю плечами. Как будто мое мнение что-то значит.

– Кстати, – добавляет он, – комендант пригласил нас на ужин. Его жене не терпится с тобой познакомиться.

У меня нет ни малейшего желания знакомиться с женой коменданта, да и вообще появляться в обществе. Особенно, если учесть, что дарги ненавидят ведьм, а я ведьма, в чем окончательно убедилась во время последнего разговора с Анабель.

Но и сидеть десять дней взаперти мне не хочется. Хватит того, что сегодня целый день проторчала в комнате, сходя с ума от одиночества и переживания за Артемку. Несколько раз пыталась связаться с Анабель, но та как сквозь землю провалилась. Это заставило меня нервничать. Я металась по комнате раненой львицей, твердя как заклинание слова Лохана: она не посмеет причинить ему вред! Не посмеет!

Только сама в это не верила.

И вот теперь у меня есть возможность отвлечься. Хотя бы на время. Но я сомневаюсь.

– Не думаю, что это хорошая идея.

Дарион ловит мой взгляд, направленный на кольцо, которое я машинально кручу на пальце.

– Связывалась с ней? – он кивает на перстень.

– Она не отвечает. Я очень волнуюсь…

– Тогда тем более тебе нужно пойти со мной и отвлечься. К тому же ты не можешь отказать хозяевам крепости. Твой отказ будет принят как оскорбление.

– Предлагаешь мне отвлечься от мыслей о сыне? – невесело хмыкаю.

И вижу, как мрачнеет Дарион. Кажется, ему не нравится, когда я упоминаю о своем ребенке. Что это – банальная ревность мужчины к прошлому его женщины? Или тоска по собственным детям, которых может не быть?

– Ты все равно сейчас ничем не можешь ему помочь, – говорит Дарион ровным тоном, но я чувствую, что он напряжен, и эти слова даются ему непросто. – Только бессмысленно изводишь себя.

В его словах есть резон.

– Ладно, – нехотя соглашаюсь. – Сколько у меня времени?

– Часа тебе хватит?

– Более чем.

Мне все равно, в чем идти, но Дарион прав, я должна взять себя в руки. Хотя бы ради того, чтобы не привлекать к себе лишнее внимание. Объясняться с местными кумушками точно не хочется.

Рилия положила мне в саквояж три платья, подходящих для выхода. Одно из темно-зеленого бархата со вставками из золотой парчи, второе из тонкой коричневой шерсти, похожей на кашемир, расшитое серебряным галуном, а третье из золотистого шелка. Оно самое красивое. Я провожу рукой по прохладному шелку и решительно укладываю назад в шифоньер. Слишком открытое.

В конце концов останавливаю выбор на шерсти. Скромненько и со вкусом, а главное, не придется мучиться с пуговицами и искать, кто их застегнет, потому что у этого платья шнуровка находится по бокам, а еще к нему прилагается короткий редингот.

Взяв одежду в охапку, растерянно замираю.