Не единственная

А потом я оказываюсь под ним. Обнаженная, дрожащая от желания, ощущая его каждой клеточкой тела и внутри, и снаружи.

Сильные пальцы приковывают мои запястья к изголовью, мужские бедра врезаются в мои: властно и беспощадно, не давая ни отступить, ни вздохнуть. Но это именно то, что мне нужно. Это то, чего я хочу…

И он, кажется, тоже.

***

Несколько минут спустя Дарион разжимает объятия. Волны наслаждения еще проходят по мне, все внутри сладко сжимается, но дарг отпускает меня и немного отодвигается. Приподнимается на локте. Его внимательный взгляд изучает мое лицо.

А мне становится холодно. Хочется прижаться к нему, вновь ощутить жар его тела. Но вместо этого я отворачиваюсь, нащупываю свое платье и начинаю одеваться.

Миг страсти прошел. Нериль была права, он не смог устоять. Но теперь на меня навалилась усталость. Даже думать не хочется о том, что я тут творила.

Дар наблюдает. Только когда я встаю с кровати и начинаю завязывать шнурки на корсаже, он прерывает молчание:

– Зачем ты пришла?

Кажется, этот вопрос уже неуместен.

Я усмехаюсь:

– Ты не рад меня видеть?

– Разве это имеет значение?

Он поднимается вслед за мной, не стесняясь своей наготы. Обходит кровать, подбирает с пола разбросанную одежду и выпрямляется. Мой голодный взгляд охватывает его целиком: от сильных бедер до кубиков пресса и выше. 

– Для меня – имеет, – слышу собственный тихий голос.

Дарион медленно выдыхает. Так, словно боится поверить в то, что услышал. Натягивает бриджи, затем рубашку и сапоги.

Я же отчаянно кусаю губы, не давая себе разреветься. Пальцы не слушаются, шнурки не желают завязываться. Внутри назревает истерика: вот так заявишься к желанному мужчине посреди ночи, отдашь ему всю себя, а он… и не рад.

– Анья…

Вскидываю голову в немом вопросе. И чувствую, как тону в изумрудных глазах. А в них отражается вся гамма эмоций, будто Дарион борется сам с собой.

Мы стоим друг против друга, не можем отвести взгляд и в то же время не можем преодолеть несчастные пару шагов, что лежат между нами. Я только сейчас понимаю, как соскучилась по нему за эти дни. Всего два дня! А кажется, будто прошла целая вечность.

Вечность без него...

Он делает шаг ко мне.

– Анья... я не знаю, как ты сюда попала, но тебе лучше уйти. Возвращайся в Дардаас, я выделю провожатых. Здесь не место для...

– Ведьмы? – договариваю усмехаясь. Но мне не смешно. Мое сердце болит. – Если ты сейчас прогонишь меня, я уйду... но уйду навсегда. Подумай, ты этого хочешь?

Глава 29

Да, знаю, это шантаж. Но сейчас это единственный доступный способ влияния на одного твердолобого дарга. Так что нет, мне не стыдно. Ни капельки.

Я не дам ему загубить наше счастье!

Стою, прижимаю к груди скользкий шелк, который так и норовит сползти вниз. Жду, что скажет Дарион, а у самой губы дрожат.

Мой дарг хмурится и молчит. Он не делает даже попытки приблизиться! Его молчание убивает меня.

А время идет…

Кажется, я уже ничего не услышу. Этот раунд проигран, а может, и вся война.

Выдыхаю, признавая себя побежденной. Отворачиваюсь, чтобы уйти, а точнее – скрыть предательские слезы, набежавшие на глаза.

И чувствую за спиной движение.

Теплые сильные руки ложатся на мои плечи. Разворачивают.

Дарион с немым вопросом заглядывает мне в глаза. Сквозь шум в ушах слышу его тихий, но твердый голос:

– Нет, не этого, Анья. Я хочу, чтобы ты осталась.

Луннар отзывается слабой пульсацией. А я не могу поверить, что он это сказал. Так долго ждала, так надеялась, а теперь… мне кажется, что я просто принимаю желаемое за действительное.

– Повтори… – шепчу, ища в его глазах подтверждение своим мыслям.

Он повторяет громче:

– Я хочу, чтобы ты осталась. В моей жизни, в моей постели – навсегда.

Пульсация изумруда усиливается, точно в ответ на эти слова. От камня исходит тепло.

– Н-но… я же ведьма. И у меня есть ребенок от другого мужчины, – напоминаю факты, которые стоят между нами.

Дарион хмыкает:

– Ну, с первым я как-нибудь смирюсь, а со вторым…

Он прижимает меня к себе и шепчет прямо в губы:

– Мне не важно, кто отец твоего ребенка, если твое сердце принадлежит мне.

Я замираю, а в душе просыпается надежда. Робкая, пугливая, готовая исчезнуть от любого неосторожного слова. И Луннар замирает, будто в ожидании.

Мне так страшно спрашивать об этом. Но я должна. Должна расставить все точки над «i» и сделать это сейчас.

– А твое сердце, Дарион? Я готова отдать тебе свое сердце, если ты отдашь мне свое. Только так – и никак иначе.

Он немного отодвигается. Взгляд становится серьезным как никогда.

– Я и так весь твой, Анья. Ты моя шиами. И твой малыш тоже станет моим, когда мы его вернем. К тому же… я всегда мечтал иметь много детей!

Не верится, что я это слышу.

Камень на моей шее взрывается ярким светом. Золотисто-зеленые лучи пронзают полумрак палатки, затмевая тусклый свет походного светильника. И от этого света, от близости Дариона, от прозвучавших слов и чего-то еще непонятного, но такого желанного и родного у меня плывет земля под ногами.

Голова кружится от нахлынувших эмоций, а ноги слабеют.