Не единственная

Чувствую, как они бродят там, под невидимым куполом, ворчат, завывают, пробуют его на крепость, точат когти о скалы. Несколько раз по ночам они пытались сделать прорыв, но купол устоял. Все дарги в недоумении: откуда вообще взялась эта штука? Никто из них никогда не видел ничего подобного.

Надеюсь, я не имею к куполу ни малейшего отношения. Он просто возник сам по себе в тот момент, когда моя сила, помноженная на ужас и близость смерти, накрыла пустыню.

На рассвете, когда поднимается солнце, твари рассыпаются туманом и уползают обратно в Разлом. Но на закате они возвращаются. Об этом каждый раз докладывают разведчики.

Мне пришлось сознаться и в том, что я приручила Ширайю. Этот маленький проказник заявился посреди ночи, наплевав на то, что я сплю. А вот Дарион как раз и не спал! Сидел за столом, перебирал бумажки. Каково же было его изумление, если не шок, когда в щель между неплотно прикрытых створок окна вдруг просочился черный туман. Просочился, стек на пол и обернулся милым колючим котиком размером с бычка!

Мой дарг сорвался с места, выхватывая меч на ходу. А милая зверюшка, не придумав ничего лучше, прыгнула ко мне на кровать и попыталась спрятаться под одеялом!

Разумеется, кровать с громким хрустом приказала долго жить, я спросонья заверещала от страха, а бедняга Моран, которому и так досталось за то, что не уследил за мной, с перепугу вышиб дверь… тут надо уточнить, что дверь открывалась наружу.

И вот сижу я на сломанной кровати, вытаращив глаза и прижимая к себе одеяло. На пороге застыл охранник с перекошенным лицом, посреди комнаты – позеленевший в полуобороте Дарион с мечом в одной руке и табуреткой в другой, и…

Все трое таращимся на огромное нечто, которое пытается забраться глубже под одеяло. Снаружи торчит только чья-то пушисто-колючая задница и дрожащий хвост с кисточкой.

– Анья, не шевелись, – хрипит мой дарг, поднимая меч. – Сейчас я его…

– Нет! – закрываю собой мантикорыша. – Он безобидный! Это Ширайю, мой фамильяр!

– Ф-фамильяр? – выговаривает побледневший Моран и медленно стекает по стенке.

А в зияющем дверном проеме уже слышен шум и топот бегущих по лестнице людей.

Скоро здесь будет… тесно.

– Шир, включай режим «стелс»! – шепчу мантикорышу.

Разумеется, он не понимает, что это такое. Но я сопровождаю слова красочными мыслеобразами, и животинка в тот же миг исчезает. Только одеяло продолжает торчать горбом.

Дар разжимает пальцы – табуретка падает вниз. Кажется, ему на ногу. Мой дарг шипит.

– Это… – тычет пальцем в горб на одеяле, – это… недопустимо!

– Любимый, – хлопаю ресничками, – недопустимо то, что сейчас весь Дардаас увидит твою жену в неглиже!

Угроза имеет действие. Дар переводит на Морана такой взгляд, что парень в тот же момент вылетает из комнаты. Из коридора доносится его взволнованный голос:

– Все под контролем, лаэрд и его супруга не пострадали. Расходитесь по комнатам, ложитесь спать.

– А что случилось-то? – спрашивает кто-то особо дотошный.

Ему поддакивают еще несколько голосов.

– Ничего серьезного. Досадная оплошность.

– Досадная оплошность? – цедит Дарион, наступая на меня. – Так это теперь называется?

Ну, хоть меч отложил – и то хорошо.

– Он неопасный, – обнимаю горб на одеяле. Тот начинает мелко трястись. – Посмотри, какой он миленький!

– Миленький?! – рев лаэрда перекрывает шум голосов на лестнице. Даже стекла в окнах звенят. – Мы говорим об одном и том же существе?

Философски пожимаю плечами.

– Анья! Это мантикора! Опаснейшее существо!

– Ничего подобного. Он очень милый! И он мой друг!

– Твой «милый» друг одной лапой может убить парочку даргов! Раны, нанесенные его когтями, очень болезненные и заживают неделями. А яд смертелен для нас даже в драконьей ипостаси!

Я надуваю губы:

– Ты тоже опасное существо, Дарион. Тоже можешь убить и убиваешь.

Тот со стоном хватается за голову. На его лице возникает страдальческое выражение: за что это мне?

– Прикажи ему убираться обратно в Разлом!

– Не могу. Он маленький.

Шир, понимая, что речь идет о нем, слегка проявляется. Из-под одеяла возникают настороженное ухо с кисточкой и один глаз. Любопытный кошачий глаз размером с мой кулак.

– Но и здесь он тоже не может остаться!

– Почему нет? Это мой фамильяр. К тому же, если он пострадает, то пострадаю и я. Вспомни ту мантикору! Вы хотели ее убить, а теперь кормите свежим мясом, как и ваших инкардов.

– Мы подлечим ее и отправим обратно в пустыню!

Малыш отвечает презрительным фырком.

Сообразив, что я не дам его в обиду, мантикорыш грациозно выскальзывает из-под одеяла. Потом садится рядом с обломками кровати. Принимает любимую позу и с завидной самоуверенностью начинает вылизывать переднюю лапу.

Дарион силится что-то сказать. Но, видимо, слова застревают в горле. Так что дарг молча машет рукой.

Я прошу Шира спрятаться. Не стоит пугать простых обывателей. Им достаточно того, что их лаэрд начал чудить: остановил казнь, приказал хорошо кормить мантикору и даже устроил ее с комфортом в пустующем вольере для инкардов.