Не горюй о сердце — я скую другое (СИ)

— Мы одному купцу помогли колесо у телеги приладить, — похвалилась Марья. — А у него как раз была лишняя лошадь. Я думала, не уступит.

— Я договорился! — улыбнулся Ваня.

— Да, поэтому он так пристально на мой меч глядел. Купить, наверное, собирался…

Фыркнув, Ваня обнял ее и поцеловал в раскрасневшуюся щеку, а Марья уже привычно подставила ему плечо, чтобы не занесло.

Лошадь сердито заржала, когда увидела Вольгу. Он протянул руку, дал обнюхать. Марья подала хлебную корку, и лошадь собрала ее с ладони Вольги. Познакомились, значит. Он спокойно похлопал ее по шее. Рядом нетерпеливо приплясывал верный Сивка — волшебный конь Марьи. Не затерялся, не сгинул, а явился, стоило ей свистнуть! Марья признавалась, что боялась, как бы он тоже не ушел в Навь, и увидеть старого друга очень обрадовалась, смеялась как девчонка…

— Куда мы едем, ты так и не сказал, — напомнил Ваня.

— На север. Есть у меня один приятель в Новгороде, тоже, кстати, купец, — сказал Вольга. — Можем к нему на первое время охраной наняться, если хотите, а если нет — денег одолжит, а дальше уж сами решим. По морю отплыть, мир повидать.

— Главное, что мы вместе, — отважно кивнула Марья. Она Ваню чуть ли не на руках готова была носить — еще бы, поглядев, как он умирает…

Непривычно им было. Это Вольга привык к свободе, а Марья с Ваней все никак не могли понять, что они теперь вольны делать, что захочется, потому что пути все открыты. И что нет на них ни ответственности за чужие жизни, ни великой силы, что поменяет мир мановением их руки. Вольга над ними по-дружески посмеивался, когда Марья пыталась приказывать разносчице в трактире, как привыкла обращаться со своей верной свитой. Она смущалась, но храбро глядела, не показывала. Ваня людей дичился, боясь, как бы среди беженцев нечисти не оказалось.

Он власти никогда не хотел, бегал от нее, это Вольга помнил. Вот и теперь проще с ней расставался.

— Не знаю, что бы я без вас делал, — печально признался Ваня. — Погиб бы — уж точно. А сейчас как-то легче стало. Китежа нет никакого, семья моя мертва, и война закончена. Потому и не знаю, что дальше.

Он оглянулся на Марью и тепло улыбнулся. Вольга и не сомневался, что они разберутся, как жить теперь. Короткая, хрупкая человеческая жизнь…

— Чего ты застыл, Вольга? — Марья подтолкнула его плечом. — Забыл что?

— Нет, ничего, — отмахнулся он.

Предрекать их судьбу Вольга не стал, хотя мог бы. Но жить стало бы страшно неинтересно, поэтому он предпочел не заглядывать, что им готовят древние сестры, Доля и Недоля, и он лихо взлетел в седло добытой лошадки.

Их ждала долгая дорога.