Не говори никому. Реальная история сестер, выросших с матерью-убийцей

Девочки сгрузили грязное белье в пластиковые пакеты, затащили в машину, и Кэти забралась в кузов.

К тому времени она заметно ослабела, и Сэми сразу поняла, что Кэти уже не станет лучше. Она теряла здоровье, хоть Шелли и говорила, что Кэти в полном порядке.

После того как они доехали до прачечной и загрузили полдюжины машин, Сэми стала периодически бегать к грузовику проверять, как там Кэти. Она разговаривала с ней через крышку багажника, потому что Шелли приказала девочкам ни под каким предлогом не выпускать Кэти наружу.

– Как ты там? – спрашивала Сэми.

– Нормально, – отвечала Кэти. – Как у вас стирка?

– Все в порядке, Кэти.

– А какая на улице погода?

– Хорошая. Очень хорошая.

Сэми вернулась назад, отвратительно чувствуя себя, и прибежала снова спустя пару минут.

– Все уже сушится, – сообщила она. – Осталось совсем недолго.

– Никаких проблем, – сказала на это Кэти. Голос из-под крышки багажника звучал глухо.

– Скоро еще поговорим.

Да, они говорили как обычно. Не драматизируя. Не скандаля. Кэти не стучала кулаками и не пыталась выбраться из кузова. Не толкала ногами крышку. Не жаловалась, что внутри темно и что ей жарко и неудобно. Она вела себя спокойно. Смиренно ждала, пока они вернутся домой и она сможет вылезти, чтобы и дальше помогать Шелли.

И хотя Кэти была согласна ездить в кузове, голой работать по дому и глотать любые таблетки, которые Шелли ей давала, та все равно находила способы еще поиздеваться над ней. Просто потому, что ей этого хотелось.

Однажды девочки с ужасом наблюдали, как мать усадила Кэти на крыльце, надела ей на голову миску для салата и острыми профессиональными ножницами обрезала ее длинные кудрявые волосы, которые служили Кэти, парикмахеру, визитной карточкой. Слезы катились у Кэти по щекам, но она молчала. Пряди волос неопрятной кучей лежали на досках террасы.

– Дети! – воскликнула Шелли, разделавшись с шевелюрой подруги. – Только посмотрите на новую стрижку Кэти! Правда, чудесное укороченное каре?

На Кэти невозможно было взглянуть, не выдав своих истинных чувств. В том, что сотворила с ней их мать, не было ничего чудесного. Никки показалось, что это худшая стрижка, которую ей когда-либо приходилось видеть. Настолько плохая, что так не могло получиться случайно.

– О да, – ответила Никки. – Мне очень нравится. Выглядит прекрасно!

Сэми мутило от отвращения, но она тоже согласилась:

– Тебе идет, Кэти!

Они прекрасно знали, что любой другой комментарий привел бы к весьма печальным последствиям. Может, для Кэти. А может, и для них. С их матерью никогда нельзя было знать наверняка. Возможно, идею с уродливой стрижкой Шелли почерпнула из собственного детства, когда бабушка Анна обрезала ей волосы, чтобы проучить ее мачеху, Лару. «Ты ее толком не расчесываешь! Пришлось все отрезать!»

Как Лара, Никки предпочла держать рот на замке. Все вернулись обратно в дом.

– Почему Кэти позволяет маме делать с собой такое? – спросила Никки, когда была уверена, что мать их не слышит.

Сэми не знала. Шейн повторил то, что говорил уже много раз:

– Потому что твоя мать сумасшедшая. Вот почему. Кэти боится ее до смерти. И мы все тоже.

Глава двадцать вторая

Наверное, дело было в таблетках. До переезда к ним Кэти была совершенно нормальным человеком. Имела свое мнение о разных событиях, происходивших в мире. Держалась как уверенная в себе личность. Уж точно не чувствовала себя боксерской грушей, живущей от удара до удара.

Шейн с Никки решили выяснить, что же такое с ней происходит. И забрались в комнату к матери, когда той не было дома, а Кэти занималась делами.

– Надо посмотреть, чем мама кормит Кэти, – сказал Шейн.

Шелли держала кучу лекарств у себя на трюмо и на тумбочке возле кровати. В медицинском шкафчике на первом этаже тоже хранилась целая аптека с десятками рецептурных препаратов, включая «Лоразепам», «Нитроквик», «Атенолол», «Алтас» и «Паксил».

Это было довольно странно.

Названия большинства лекарств дети никогда не слышали. Рецепты на них Шелли получала у разных врачей по всему округу и отоваривалась в разных аптеках в Реймонде, Саут-Бенде и Абердине.

«Прозак» – зелено-белые капсулы – Никки с Шейном, однако, узнали сразу.

– Это их она постоянно дает Кэти, – сказала Никки.

Шейн бросил таблетку в рот и проглотил.

«Я помню, что минут через двадцать после этого его здорово перемкнуло», – говорила Никки впоследствии.

Шелли травила Кэти лекарствами.

Позднее многие задавались вопросом, не делала ли она того же с Шейном и с девочками, по крайней мере, время от времени.

Связь Никки с Шейном крепла. Их сближали наказания, которым они подвергались вместе, и тот факт, что Сэми была избавлена от большинства этих унизительных и мучительных процедур. Только с переездом Кэти их жизнь стала немного легче.

Они шептались между собой, как все подростки, и фантазировали о том, как могут положить конец истязаниям и спасти мир от Шелли.

– Надо запереть ее в подвале, – сказал Шейн как-то раз. – И оставить там навсегда.

– Или на чердаке, – подхватила Никки. – Где угодно, лишь бы подальше.