Не говори никому

— Как? Мне что, взять все и бросить? Ты не видел, какие условия создаются для выживания. Не видел, через что проходят остальные, дабы получить милостыню за свое неповиновение! Я желаю найти им покой, прекратить вакханалию, открыть ворота, лишь бы показать мир, которым нас запугивали.

Пальцы путаются в волосах, впиваются в голову, начиная массировать до головокружения. Я много пробыла под солнцем, могу без проблем заработать солнечный удар. Сжимаю губы, так как очередные слезы вновь прорываются сквозь туман боли.

— Прости. Прости, ― неуклюже извиняется и делает шаг, отчего рельеф его фигуры проскальзывает сквозь ткань. ― Прости. Я понимаю твое стремление спасти всех. Помочь ни в чем неповинным. Но и ты прими ту реальность, что пострадаешь намного сильнее, нежели они.

— Знаю, ― шепчу пересохшими губами и обнимаю себя. ― Мне плевать на это.

— Эй, не говори так о себе. Ты еще молода, тебя ждет хорошее будущее, ежели ты здесь и сейчас же не заткнешься!

— Ты не мой папа…

— А ты не моя мама.

Сквозь слезы надрывно тихо хохочу.

— Прежде чем кидать себя в пекло, четко подумай, есть ли другие варианты развития событий. На одном свет клином не сошелся.

— Что ты предлагаешь?

— Самым эффектным есть и будет ― уничтожение сердцевины.

— Туда проникнуть не так-то просто, ― мотаю головой. ― Тоже проигрышный вариант.

— Не опускай руки до того, пока сама в этом не убедишься, сумасшедшая. ― С губ парня последнее слово срывается крайне мило. Мне хочется его слышать снова и снова, воспроизводить на старом потрепанном магнитофоне. ― Видишь мою ладонь…

Не сразу соображаю, к чему он клонит, пока он не протягивает свою руку из-за простыни. Гляжу на нее немигающее, с опаской и возжеланием прикоснуться к нему, ощутить градус, вырабатывающийся организмом. Помимо смуглой кожи примечается голубая кофта, исчезающая за краем ткани. Ногти аккуратно сострижены, под ними прослеживаются тоненькие линии грязи. Фаланги пальцев длинные, худые, на фоне моей кажутся огромными.

— Дотронься до меня, ― аккуратно просит, заставив затаить дыхание.

Не мешкая, медленно тяну к нему свою ладонь, расправляю пальцы, чтобы за секунду переплести с его. Неземная реакция окутывает меня с ног до головы. Его ладонь оказывается мягкой, большой и в то же время надежной. Словно ему можно верить, с ним не страшно будет идти, он не такой как они. Расслабление приходит вместе с порхающим послевкусием, отчего я чуть сильнее переплетаю с ним наши руки.

— Чувствуешь…

Что чувствую?

— Я живой. Во мне стучит сердце, течет кровь…

Мое рвется из груди. Что со мной такое?

— Мне хочется всему миру доказать, что я есть. Настоящий и со своими идеями. И я буду к этому стремиться. Как и ты.

Дурацкое решение приходит сразу. Глупо такое говорить первому встречному, да вот…не могу унять странное покалывание, будто на этом наша встреча не закончена.

— Давай дадим клятву, ― другой рукой убираю за уши волосы, облизываю губы и невольно становлюсь еще ближе. Моя грудь соприкасается с рельефно твердой стеной. ― Что бы не случилось с нами в будущем, мы найдем друг друга в этом хаосе, когда будем уверены в своей победе.

Мне чудиться, как его губ касается блаженная сияющая улыбка.

— Когда уничтожим зло.

— Когда спасем себя.

— Когда…станем счастливыми.

После этих слов дергает за мою руку, притягивая к себе плотнее, вторая собирает в неуклюжие складки белье и ложится на мою талию. Ахаю в какую-то его часть тела, ошеломленная поворотом событий. Свободная рука замирает в воздухе, сжимается в кулак, а я вся начинаю дрожать от переполняющих ощущений. Наверное, так говорят о пробуждении после долгой спячки бабочек. Они щекочут низ живота, плавят внутренности от ломки.

Осторожно выдыхаю, боясь спугнуть мгновение, которое не хочу терять.

Матерь божья. Почему так предательски громко стучит сердце? Я заболела?

— Как мне тебя найти? ― приглушенно шепчет, начиная вместе с ним сходить с ума от неизученного воздействия гормонов.

— Тебе не обязательно искать меня, ― уверяю его, несмело дотрагиваясь до часто вздымающейся моей груди. ― Ты сам поймешь, где я появлюсь.

— Будем говорить загадками? ― усмехается, стискивая мою одежду. Парень до последнего хочет удержать меня здесь. ― Мне нравится такая стратегия.

— Ты сам начал, мистер Кимиль14…

— Зато от этого появляется искушение.

— И романтичность.

Прикусываю язык, а в лицо ударяет жар. О, матерь милосердная, докатились. Ворковать в отчужденных краях с неизвестным, обниматься сквозь ткань и млеть от его прикосновений. Нет. Так не должно быть… Не со мной.

Несколько раз сглатываю, делаю вздохи и решаюсь отстраниться, потому что я здесь достаточно задержалась. Не хватало получить «замечание» за опоздание, мне и так достается все самое свежее. Парень неохотно отпускает, отступает на шаг, впустив былую скрытность и закрытость в самой себе. Прижимаю руки к груди, посматривая на сплошную белую простынь с не ушедшим трепетом и воцарившимся вожделением. Но мне не стоит. Не сейчас. Не сегодня.