Не говорите Альфреду

Когда пробило шесть часов, в Зеленой гостиной наблюдалась демонстрация английской пунктуальности. Дядя Мэттью стоял на изготовку у камина, тогда как через Желтую гостиную шествовала знакомая мне на сегодняшний день процессия. Редкий день проходил без этого. Первым шел дворецкий Браун. За ним по пятам вышагивали двое изысканных, с прямой осанкой мужчин, обманчиво моложавых с виду, но с седыми прожилками в волосах, хотя и без единой морщины и без малейшей заботы на лицах. Это были, как я знала, члены консервативной партии, из одной или другой палаты парламента. Две пожилые жены, пыхтя, ковыляли за ними, стараясь не отстать. У каждой одна рука была оттянута тяжелой сумкой, какими пользуются консервативные дамы. В них они хранят невероятную массу хлама и малое количество наличных. Двое или трое молодых людей, с манерами, возвещавшими о том, что они лишь недавно окончили Итон, тащились за ними. Далее – две или три хорошенькие, жизнерадостные, элегантные школьницы, которые, похоже, оценивали своих родственников довольно беспристрастно. Им, вероятно, вот-вот предстояло перейти под опеку «семей», и меня попросят приглядывать за ними. Они, без сомнения, были готовы на все, и я лишь надеялась, что на меня не возложат ответственность, когда у них что-нибудь случится.

Одновременно из двери, ведущей в его комнату и в библиотеку, появился Альфред, которого я не видела со времени мятежа. Я лишь успела сообщить ему: «Альфред, здесь дядя Мэттью, он приехал на несколько дней. Представляешь, он привез двоих наших младших мальчиков – все они прибыли в разгар волнений!» – как консервативные жены, неожиданно перейдя на ускоренное ковыляние, ухитрились догнать Брауна, обогнав в двустворчатых дверях своих мужей.

– Мы привезли всю семью! – Громкие английские голоса. – Подумали, что вы не будете возражать!

Кажется, я не знала никого из них, хотя по телефону, когда они напросились в гости, прозвучало что-то о том, что в былые времена мы встречались в Монтдор-хаусе. Я старалась выглядеть радушно, но мне не терпелось пообщаться с Альфредом.

– Что будете пить?

– Дорогая моя! Жидкий огонь, если он у вас есть! Водка – именно то, что нужно! Мы полностью, целиком и абсолютно измотаны! С утра по магазинам, разумеется, чтобы только взглянуть, – цены высокие! Затем – ланч, он дорогой. Потом мы пошли навестить мадам, у которой будет квартировать Миртль, – вот тут у меня записано имя (знаете, я не смогла вспомнить его вчера по телефону). – Рытье в сумке и извлечение на свет божий помятого клочка бумаги. – Графиня де Лян-галь-лью-ир – просто язык сломаешь! Вы никогда о ней не слышали? Я лишь надеюсь, что здесь нет ничего сомнительного. Квартира на бульваре Осман не слишком чистая, и, когда мы пришли, выяснилось, что мадам ушла в полицию – сбежала одна из девушек.

– Нет, мама, вскоре оказалось, что она не сбежала. Ты хорошо знаешь, что она только ушла куда-то на ланч и забыла об этом сообщить.

– Поэтому мы увиделись с месье – зловещий маленький горбун.

– Привратник был весьма мил. – Миртль была явно намерена остаться преданной мадам при любых обстоятельствах.

– Был еще сын, он выглядел совершенно идиотичным и пугающим.

– Да, но я совсем не буду его видеть, поскольку целый день буду проводить в Сорбонне.

– В общем, когда вернулась сама мадам, мы подумали, что она довольно приятная.

– У нее была стрижка бобриком, – сказал один из мальчиков.

– А лицо у нее разумное.

Пока все это продолжалось, мужья-консерваторы выражали изумление при виде дяди Мэттью, которого хорошо знали, но он их не помнил.

– Пегги, это лорд Алконли.

– Как поживаете? Я большая подруга Дженнифер.

– Помилуйте! Что вы в ней нашли?

– У вас тут возникла маленькая неприятность сегодня днем? – говорил Альфреду второй член парламента.

– Не было причинено никакого вреда; лично я думаю, что это будет иметь хороший результат. Обеим сторонам придется занять более примирительную позицию – виноваты обе. Это может разрядить атмосферу.

– Я сам не понимаю, зачем сеять рознь из-за этих островов. Массильи[129] рассказывал мне, что большую часть времени они покрыты водой.

– Никогда еще не бывало более бессмысленной ссоры, – заявил Альфред. – Надеюсь, что вопрос будет передан в Гаагу и мы больше о нем не услышим.

Пока все оживленно щебетали, Альфред пробормотал мне:

– Ты сказала, что Чарли и Фабрис здесь?

– Их привез дядя Мэттью.

– Как любезно со стороны старика. Где они сейчас?

– Ушли на концерт с Сиги.

– Это хорошая новость. Теперь мы должны предпринять серьезные шаги – определить их в лицей, если сможем…

Вновь появился Браун и объявил:

– Госпожа герцогиня де Советер и господин маркиз де Валюбер.

– Мы только что услышали о вашем мятеже, – произнес Шарль-Эдуар, – и зашли узнать, живы ли вы. Когда привратник сообщил, что вы дома, мы вошли. Тетя Одиль приехала в Париж на несколько дней.

– Как вы добры. – Я была в отчаянии, не зная, какие имена «прицепить» к громким консервативным голосам. К моему облегчению, всех представил друг другу Альфред. Когда он добрался до дяди Мэттью, я сказала: